рассказывай, как он, – Ксюха волновалась, но говорила спокойно:
– Да нормально. А как ты? – Дежурный вопрос, она давно знала порочную подругу своей бывшей одноклассницы, успешно промышлявшую проституцией, а потому выполнявшую и заказы особого рода. Ксюха обратилась первый раз.
«Он изменил тебе, девочка, но ты об этом не узнаешь, лучше помучайся с этим бабником и скорострелом, считая его верным и преданным, считая его достойным себя, что ж, он тебя достоин», – такая игра, сродни мести за выбранную работу (глупо?), но эта игра не с судьбами других, это игра со своей жизнью:
– Как обычно… сегодня, правда, неудачно, – больше говорить не требовалось, и она удалилась.
– Кто это? – спросил Сева, до сих пор не веря в столь благополучный исход.
– Да так, местный деликатес, я с её сестрой в одном классе училась, – мимоходом солгав, Ксюха сосредоточилась на преодолении сомнений и сожалений, стремясь к желанной радости оттого, что её любят и ценят. Поначалу преобладали сомнения от напряжённого вида Севы, потом начались сожаления от признания своего поступка недостойным, возмутительным, гадким, извращённым (по нарастающей). Но счастье пересилило, и в итоге Ксюха даже похвалила себя за решительность и предусмотрительность.
«Любопытно, если они одноклассницы, пусть даже с сестрой, значит, та девушка из обеспеченной семьи, а это плохо вяжется с типичным образом проститутки и совсем не вяжется с тем, что Ксюха училась в обычной школе», – Сева чувствовал, что дело нечисто, но замял опасную тему, переведя разговор в нейтральное русло.
Далее ничего интересного, каждый вернулся к своему порогу, решая непростую задачу о совмещении несовместимого, задачу, которая ещё десять лет назад не считалась неразрешимой.
10
Юлия Максимовна проснулась рано (притом, что любила поспать подольше), желая опередить безжалостное солнце, и пока ещё воздух позволял собой дышать, то есть не обжигал лёгких, отправилась на пляж, а точнее, на берег великого океана.
Яна плохо переносила духоту, а дома топили по-честному, пришлось спешно вставать, чтобы распахнуть окно, во дворе продолжал лежать снег, для видимости суетился дворник (летом он ещё и садовник – экономно), до рассвета не меньше часа.
Вода тёплая и очень солёная, а все мысли остались на берегу, и все проблемы остались на берегу, вон они, лежат оранжевым свёртком, который позволено позабыть, но именно позабыть, а не выбросить, пребывая в сознании, жаль, что океан не Лета.
Душ смыл остатки несбывшихся снов и слёз, а в ногах тает мыльный прибой, чувства теперь под запретом и слова определят силу этого запрета, но иначе нельзя, иначе кто-нибудь погибнет, просто так, потому что свет окажется слишком ярким.
Есть не обязательно, и она не пошла на завтрак, а вернулась в бунгало, чтобы под монотонное жужжание кондиционера попробовать отыскать себя за тысячи километров и тысячи дней отсюда, куда её выбросил нескончаемый поток дел,
