себя потерявшимся ребенком, очутившимся под опекой совершенно чужих людей.
– Неужели никогда ничего так и не изменится?! – в отчаянии подумала она. – Я так и останусь потеряшкой по жизни?
– Бедная моя девочка! Прости… Хотя, о каком прощении я говорю?! Мы с Леной… Нет, я поступил, как последний эгоист! – не смея поднять глаз на приемную дочь, произнес Георгий. – Лена тогда показалась мне снова счастливой, ожившей… Казалось, она окончательно уверовала, что ты и есть наша дочь Рита, но я обманывал себя. Леночка ведь очень ранимая и добрая женщина! Она каким-то непостижимым образом все поняла, но ничего не стала говорить, только подолгу стояла под той самой яблоней и что-то шептала, глядя в землю. Стояла и беззвучно плакала… Лена ни словом меня не упрекнула, а тебя полюбила, как родную дочь. Ты ведь не можешь в чем-либо упрекнуть маму… то есть Лену?
– Нет, конечно! – горячо воскликнула Рита. – Помнишь, как я переживала, когда мамы не стало. Хорошо, что мы потом переехали в Белореченск, ты занялся пасекой, а я поступила в техникум. В той деревне я бы, наверное, и вправду спятила.
– Лена тебя очень любила! – как будто не услышав слова дочери, повторил Георгий. – Знаешь, что самое ужасное? Я искренне верил, что она настолько слаба разумом от нервного потрясения после смерти Бори, что поверит, будто ты и есть ее Рита, а она оказывается, все прекрасно поняла. Она знала, что ее Риточки уже нет с нами, а тебя она просто полюбила, как прекрасного ребенка, которому нужны родительская любовь и доброта. Я пытался обмануть ее, а сумел обмануть лишь себя!
– Боже! Все это просто чудовищно! Настолько же нереально, насколько и ужасно! Папа… Я ведь все равно могу так тебя называть? – неуверенно спросила Рита. – Я не знаю и не хочу знать о других своих родителях! Я очень любила маму, то есть Лену… Тебя, конечно, тоже… Я полюбила этот край, наш старый дом в Белореченске. У меня прекрасная семья и я ни на что не променяла бы свою нынешнюю жизнь с Романом. Я не представляю себя живущей в шумном городе без наших садов, полей, жужжащей пасеки и нашего с Ромой чудесного дома. Я не знаю, что сказать, папа… Наверное, ты поступил неправильно, украв меня у моих близких, но ведь я именно здесь стала счастливой и нашу Кубань не променяю ни на что на свете! Теперь ведь только здесь мой дом! Но как рассказать обо всем этом Роме и Яночке? Что мне делать, папа?
– Конечно, ты моя доченька, моя Риточка, – ласково произнес Георгий. – Послушай меня, Рита, попытайся все же найти своих родных родителей. Это просто совет глупого старика. Ты не обязана меня слушаться. А еще обязательно расскажи обо всем мужу и дочери. Они все поймут, я уверен, но сомневаюсь, что смогут простить меня. Да я и сам себя никогда не прощу!
– Не говори так! Папа, прошу тебя… – прошептала Рита, прижав к щеке руку Георгия.
– Эх, доченька, что же я наделал-то?! Я разрушил твою жизнь… – продолжил сокрушаться Георгий. – Может, со своими родителями ты бы смогла выучиться и стать кем-то другим. Кто знает, может
