Так он сказал, что свобода крестьянская не только вредна обществу, но и пагубна. Он спросил нас, потребна ли собаке цепь, что свободу её ограничивает? И сам ответил, ежели собака без цепи, то она на людей станет кидаться и грызть оных. Посему и крепостному нужен барин.
– Стало быть, все зверства помещиков сие правильно? Так утверждает Сумароков?
– Того он не утверждает. Но наоборот, говорит, что баре про холопов пектись должны и вразумлять их на пусть истины. И потому императрице надобно дело Салтыковой, как пример жестокости дворянской.
– Так что же делать?
– Ищите с Соколовым доказательства вины! Ежели тебе угодно в этом деле и далее копаться. И помни, что терпение государыни не безгранично.
– Сие мне ведомо. Но те самые дворяне нам и мешают.
– Без хитрости в России дела, князь, не делаются. Думай…
***
Цицианов плотнее укутался в лисью шубу. Мороз стоял крепкий.
– Барин! – услышал он голос ямщика. – Свернем с тракта в сторону деревеньки Уварово? Она тут неподалеку.
– Нет, – ответил Цицианов. – Гони прямо по тракту до следующей ямской станции. Времени мало. А до Москвы недалеко.
– Темнеет. Смотри-ка. А здесь шпыней полно! Так и шныряют с ножиками!
– Гони быстрее и ничего не бойся.
Князь проверил свои дорожные фамильные пистолеты, работы мастера Кухенрейтера. На всякий случай. Разбойников действительно на дорогах хватало. Слугу своего Цицианов пока в Петербурге оставил по делам и потому ехал один.
Впереди показался лес. Заснеженные деревья в сгущавшемся сумраке казались разбойниками, сидящими в засаде, и князя охватила тоска. Он подумал, что и вправду может вот так просто и нелепо умереть под ножами разбойников. И к чему тогда вся его жизнь до сего часа? К чему его смелая бравада?
Развернуться? Еще не поздно. Но просить ямщика свернуть ему помешала гордость. Князь был из тех, кто был готов скорее потерять жизнь, чем потерять лицо.
– Крепче держись, барин! – прокричал ямщик. – Лесок то одним духом надобно проскочить!
– Держусь! Гони!
Тройка понеслась вперед, звеня бубенцами. Деревья замелькали, и в друг раздался громкий свист.
– Разбойники! Таки нарвались! Эх! Говорил я тебе, барин! Гони родимые!
Князь выхватил пистолет. Но в кого стрелять было не видно. Снова послышался удалой свист, и кони шарахнулись в сторону. Ямской взмахнул плетью и заорал кому-то:
– Берегись! Ожгу!
– Бей его! – послышался чей-то крик. – Серега, бей!
Сани опрокинулись, и князь кубарем покатился по снегу. Сверху на него кто-то навалился. Он извернулся и выскочил из под нападавшего. Вскинул пистолет и выстрелил. Яркая вспышка и прорезала сумерки, и раздался выстрел. Рослый разбойник вскричал и повалился лицом в снег….
2
Москва.
Квартира
