подниматься. Я вынуждена была идти следом.
Так мы поднялись на второй, верхний этаж башни, где потолки были не столь высокими. Здесь были полки и столы со всевозможными чашами, бокалами и коробочками. С потолка свисали пучки пожухшей растительности, в которой я, как мне показалось, узнала сушеные травы, и они же были развешаны по стенам. Но центр помещения был полностью свободен от мебели. И там красовалась мозаичная колдовская пентаграмма из разноцветных камней – кто-то желал, чтобы она всегда была наготове. На остриях лучей стояли толстые черные свечи; их зажгли некоторое время назад, и теперь свечи были в зловещих потеках.
За пентаграммой располагался круг поменьше, прорисованный красными и черными рунами. И в его центре, крепко связанный, с кляпом между широкими челюстями лежал… Тсали! Я даже представить себе не могла, как человек-Ящер попал сюда.
4
Я инстинктивно попыталась соприкоснуться с ним разумом. Но моя мысль отразилась от невидимого барьера, сотканного так тщательно, что его невозможно было преодолеть, – очередное колдовство Лайдан. Она повернулась ко мне спиной – из презрения. Должно быть, теперь она считала меня ничтожеством, которое можно контролировать не напрягаясь. Вместо этого Лайдан принялась сосредоточенно разыскивать что-то на этих забитых вещами полках; она взяла оттуда сперва грубо слепленный горшок с крышкой, потом флягу. Во фляге бурлила, словно живая, какая-то жидкость.
Я посмотрела Тсали в глаза, напряглась, но так и не смогла дотянуться к его разуму и установить контакт. А еще я увидела, что он узнал меня, но во взгляде его отразилось потрясение и… неужели отрицание?
Изначально я узнала о своем Даре именно потому, что могла общаться с другими существами – с теми, кто стоит не ниже нас (хотя люди невежественные могут именно так и считать только потому, что эти существа ходят, говорят или думают не так, как мы). Народ Ящеров, рентаны, верлонги Долины – все они произошли от других предков, но они не хуже нас – просто другие.
Точно так же рыбу, нежащуюся в прогретом солнцем пруду, антилопу, пасущуюся на лугу, снежного кота, важно шествующего по высокогорью, объединяют любовь к жизни и образ мышления, не уступающий нашему, пусть мы и не в силах его понять.
Еще я умела призывать рептилий. И теперь я вдруг вспомнила на миг, как сильно взволновался Йонан, когда впервые застал меня во время общения со змеей, настолько тесного, насколько это позволяла разница наших сущностей.
Но все это были чистые животные, не затронутые гнилью Тени. А здесь, в Эскоре, рыскали такие существа, которым нельзя было открывать свое сознание, иначе тебя могли поработить, воспользовавшись лазейкой. Сколько же этих порождений Лайдан использовала, воздействуя в давние времена на часть людей и настолько растлив их, что они искажали природу просто забавы ради – или чтобы создать слуг для новых злых дел?
Человек-Ящер явно был ее врагом. И мне не надо было объяснять, что Лайдан запланировала для него что-то очень скверное.
