привычные дети и старушки, на лавочке сидели бомжи и требовали законный полтос, над овощным ларьком победно развевался флаг Абхазии, сосед Егор привычно протянул мне руку для рукопожатия. Все было как всегда, но на остановке висела табличка «Бассейн» вместо «Магазин “Оптика”». Это ошарашивало и пугало.
Надо признать, что магазин «Оптика» уже года три как разорился. Сначала сдавал в аренду свои площади каким-то прощелыгам по чуть-чуть, прощелыг становилось все больше и больше, а магазина все меньше и меньше, пока весь зал не заняла продуктовая «Магнолия», где из-под полы ночью можно купить водку.
И вот теперь какой-то бесчувственный чиновник, возможно сам мэр Москвы, не спросив жителей района, изменил название остановки.
«Что же будет с нами теперь?» – думал я, бредя к своему дому № 13, готовый ко всему: к переименованию улицы, перенумерации дома, перефамиливанию меня и даже к переизбранию президента.
Миллионы читателей
У метро «Люблино» на лавочке с полузакрытыми глазами лежит издательша с желтым метровым плакатом на длинной палке «Издадим Вашу книгу».
– Что, – спрашиваю, – печатаете?
Открывает один глаз, медленно осматривает меня, от ботинок фабрики «Воронежская обувная продукция» до китайской футболки «Не посрамим».
– Вот, – говорит, – всякая мерзота подходит и норовит издаться за мой счет.
Я удивляюсь:
– А как надо?
– Надо за счет автора, – отвечает издательша и отворачивается от меня окончательно.
Меня раздражает невнимание ко мне. Может, я Лермонтов, или Бабель, или Конан Дойль, – но издательша лежит на лавке и не двигается.
– С утра лежу, никто не подходит, – говорит издательша и стреляет у меня сигарету.
Я даю ей «Донской табак» и оглядываю толпу, спешащую в парк Люблино. Наверняка среди них есть авторы. Сейчас не пишет только ленивый. Но никто не подходит.
– Совсем не читают, – сопит издательша и поднимается с лавки. Желтое знамя «Издадим Вашу книгу» колышется над ее головой, где-то в вышине светит жгучее июльское солнце.
Мне кажется, что читают, но как-то не так. Я сам покупал последнюю бумажную книгу четыре года назад. Цифра убила мир. Скоро библиотеки закроют за ненадобностью или сделают из них кофейни, игровые комнаты и виртуальные бордели. Достоевского запретят, Толстому сбреют бороду и отправят в утиль, Пушкину обрежут бакенбарды.
Снос пятиэтажки
Когда объявили о сносе нашего пятиэтажного кирпичного сталинского дома № 13 с гулкой аркой и ажурными балкончиками, то все со всеми перезнакомились.
Я-то раньше соседа напротив не знал и не здоровался ни с кем, а тут мне: «Привет, Вячеслав Анатольевич, здравствуйте, Вячеслав Анатольевич, как дела, Славик».
Бывало, когда стоял курил на лестничной клетке, то соседи молча пройдут или цыкнут что-нибудь, а тут все друг к другу стали ходить в гости, все рассказывают о своих
