размеренную жизнь ворвалась любовь. В нашей библиотеке появилась новая работница. Это была молодая красивая девушка, которая, не смотря на юный возраст, сразу стала начальником отдела иностранной литературы.
Сказать, что я влюбился в это милое создание до беспамятства, это ничего не сказать. Я практически обезумел, потеряв сон и покой.
Когда она проходила мимо, оставляя за собой утонченный шлейф цветочного благолепия, у меня возникало желание жить и творить, но стоило ей исчезнуть из поля зрения на несколько дней, для меня меркли краски, и все валилось из рук.
Несмотря на юный возраст и ангельскую внешность, от нее веяло умом и начитанностью. Когда я послушал ее выступление на пресс-конференции, посвященной какому-то просветительскому проекту, влюбился еще сильнее.
Недолго думая, я начал ухаживать, но Оля, так ее звали, взаимностью не ответила.
Наше небольшое окно опять заохало и задребезжало, но в этот раз как-то по-особенному. Возникло впечатление, что оно держится из последних сил. Разыгравшаяся стихия не оставляла надежды затопить нас, продолжая вливать в оконные щели декалитры мутной воды.
На верхнем этаже что-то громыхнуло и ударило по крыше. Послышался звук разбитого стекла. Через минуту в нашу комнату заглянул обеспокоенный хозяин. Увидев огромную лужу и целое окно, он, улыбнулся и быстро удалился.
С первого дня пребывания во Вьетнаме я заметил удивительную особенность местного населения – улыбаться по любому поводу. Нет, это не та дежурная улыбка, которой нас встречают в американском фастфуде. Здесь улыбка маска на все случаи жизни. Вьетнамцы улыбаются смущаясь, грустя и веселясь. Знакомый рассказывал, что, когда он попал на похороны отца вьетнамского друга, на пороге дома усопшего его встретили с улыбкой.
Виктор налил себе и Эрику. Товарищи по заточению, быстро и без тоста выпили. Для Эрика такая ситуация была не впервой. Он частенько встречался с капризами природы, как на берегу, так и в море, а вот директор завода, несмотря на внешнюю раздухаренность, заметно нервничал. Напитывая кровь шотландским виски, он явно надеялся спрятаться от тайфуна под зонтиком алкогольного безразличия.
Я посмотрел на совершенно спокойного отца Александра. Было странно, что та девушка в библиотеке не ответила ему взаимностью. Бывший книжный реставратор, был определенно красив. Высокий, с широкими плечами, он восседал на дешевом пластиковом стуле, как на троне, с аристократической осанкой. Казалось, что рядом с нами сидит не иеромонах, а вынырнувший из глубины веков новгородский князь. Рубленые скулы, волевой подбородок и чистые, словно с искусственными линзами, голубые глаза.
Я давно обратил внимание, что обычно, серые или голубые глаза идут «в комплекте» с русыми волосами, но иеромонах был черный, как то духовенство, к которому он принадлежал.
– Мы ждем продолжения, – сказал я, делая вид, что не замечаю прибывающую воду.
Отец Александр продолжил:
– Я
