не останавливающегося ни перед каким насилием, жадность к деньгам и жестокость; свой собственный кошелек был при этом главной целью деятельности. Когда был возбужден вопрос относительно предварительного выбора преемника Максимилиану-Фридриху, то Бельдербуш запел с некоторыми вариациями те же песни, что и при назначении своего патрона курфюрстом. Прусский король, император австрийский, влиятельные сановники и придворные партии наметили каждый своего кандидата, а Бельдербуш, якобы желая угодить каждому и пользуясь своим положением проницательного дипломата, успел от всех получить более или менее значительные взятки, не брезгуя, конечно, подкупом самих кандидатов. По смерти Максимилиана-Фридриха было произнесено немало глубоко прочувствованных надгробных речей, проповедей, немало появилось письменных и печатных панегириков, в том числе один в 14 страниц, где покойный курфюрст, правление которого было исполнено «кротости, справедливости и заботливости», назван не только благодетелем страны, но даже всего мира. Впоследствии истинное положение дела, конечно, обнаружило всю ложь дифирамбов, воспетых современниками; оказалось, что благодетель довел страну до ужасного упадка, что при нем допускались вопиющие злоупотребления, интриги и вымогательства, что суд руководствовался не законами, а размером взяток, что произвол и насилие не имели пределов; после временного сокращения придворных штатов они были восстановлены еще с большей роскошью; двор состоял из ста камергеров, нескольких сот молодых праздных дворян, ежедневно веселившихся за счет угнетенного народа, более 200 аббатов, помогавших дворянским недорослям развращать население; множество иностранцев, останавливавшихся во дворце, как в гостинице, разделяли времяпрепровождение паразитов богатого правителя; тратились громадные суммы на представительство, а празднование высокоторжественных дней обставлялось такой роскошью, какой не видели даже старые холопы покойного курфюрста Климента-Августа; например, 13 мая 1767 года, в день рождения архиепископа, празднество состояло из следующих номеров:
1) рано утром три пушечных выстрела с крепостных валов;
2) двор и публика милостивейше допущены к целованию руки его светлости;
3) торжественное богослужение с пушечными залпами;
4) большой обед, на котором присутствовали гости, два папских нунция, иностранные министры (послы) и дворянство; обед сопровождался прелестной застольной музыкой;
5) после обеда многочисленный раут;
6) «серенада, написанная специально к высочайшему радостному дню», и комическая опера в придворном театре, исполненная с большим успехом;
7) ужин на 130 кувертов;
8) маскарадный бал до 5 часов утра.
В такие праздники Бонн принимал, конечно, необычный вид; на всем лежала печать торжественности; ранги и чины, сословия и монашеские ордена выделялись рельефнее. Колокола звонили на башнях замка и церквей, из окрестных деревень являлись к заутрене крестьянки, навьюченные
