тебя за язык тянул?! Ты мог жевать молча?
– Что, сильно тебя подставил?
– Да мне теперь месяц житья не будет! – Кира шлёпнула ладонью по рулю. – Симпатичный холостой архитектор! Мечта, а не мужчина! О-о! Придумала. Скажу маме, что ты гей.
– Скажи, – согласно кивнул Макс и принялся снова за бутерброд. – Это же у нас теперь не уголовно наказуемое деяние? А то опять – автоматчики, бронежилеты…
– Статью за мужеложство отменили лет двадцать назад. Хотя маменька моя полагает, что совершенно зря.
Макс хмыкнул. Краткого и шапочного знакомства с Раисой Андреевной хватило, чтобы не удивиться такому обстоятельству.
– А она что, действительно криминалист?
– Самый настоящий эксперт-криминалист. Университет МВД, факультет криминалистики, следственный комитет.
– Круто.
Макс раньше думал, что у него маменька – дама суровая. Раиса Андреевна, судя по всему, дала бы Нине Фёдоровне Горенко сто очков вперёд.
– А ты, значит, Кира?
Ответа не последовало.
– Кира Биктагирова?
– «Артуровну» пропустил.
Машина сбавила ход, перестроилась в правый ряд, вниз поползло стекло, а Кира щёлкнула зажигалкой. Макс поморщился – терпеть не мог табачный дым, но не в его положении сейчас фыркать. Девушка затянулась, выдохнула дым в щель.
– Раз уж у нас пошёл такой интим, изволь величать по полной форме: Кира Артуровна Биктагирова.
– Внушает.
И в самом деле внушает. Звучное у нее имя. Звучит и «рычит».
– Встаёт закономерный вопрос о национальности.
– Отец – татарин. По его собственному утверждению… Матери он так рассказывал… Из бухарских ханов, – Кира как-то недобро усмехнулась.
– Бухарский – от слова «бухать»?
– Вроде того. Не умел, но любил. Ну и допился, в конце концов.
– Извини.
– Ерунда. Я его всё равно почти не знала, он ушёл, когда мне чуть больше года было.
Они какое-то время помолчали. Кира докурила, упаковала окурок в пепельницу. Закрыла окно.
– А в каком звании Кира Артуровна? – Молчать было странно.
– В гражданском. Где там твои анекдоты, Максимилиан Валерианович?
Город встретил их дождём и рассосавшимися к вечеру воскресенья пробками.
– Тебя по тому адресу, что в паспорте?
– Угу. На Васильевский.
Уже минут пять, пока машина ехала в сторону Благовещенского моста, Макса грызла мысль. А если Яночке хватило ума не поехать к нему? Вот приедут они сейчас к его дому на Шестой линии, а там нет никого. А он ведь денег Кире должен. А какие деньги, если там не будет Яночки? Ключей-то у него нет.
Облегчение, когда он высмотрел свои окна на четвёртом этаже с зажжённым светом, было практически физически ощутимым.
