зови меня, когда скучать будешь. Ненасытный ты, но мать говорила, такие далеко пойти могут, если голова на плечах имеется.
– Думаешь, еще не потерялась? – усмехнулся Виктор.
– Если и потерялась, то не из-за меня. Женщину тебе надо хорошую, чтобы мозги вправить.
Она оказалась не такой пустышкой, как Виктору подумалось вначале. Возвращаясь из своих таежных походов, он иногда встречался с нею еще, но воспоминания о прошлой жизни почти не тускнели со временем – возможно, потому, что теперь это было его единственной ценностью. Привкус таких встреч напоминал сладость горелого сахара – с горчинкой в конце.
Удивительно, но с годами боль утихла. Она уже не жгла его, как газовой горелке по живому, а вначале теплилась в грудине, при каждом удобном случае раскаляясь – так что впору яичницу жарить. А потом вовсе угомонилась – или нырнув так глубоко, что и не достать, или понемногу растворившись в мелькании дней и насущных забот.
А на смену ей пришла мечта хоть на секунду взглянуть на Галю, перекинуться с нею одним словом. Не для того, чтобы просить невозможного – для покоя в душе. Он так любил ее даже сейчас, что давно простил разрушение семьи (язык не поворачивался сказать – предательство), и единственным его желанием стало, чтобы у нее все было хорошо.
Встречая свой восьмой сибирский новый год в поселке – как всегда, в одиночестве, за пустым столом, – он поднял за это тост.
В тот же вечер к нему пришла Лера и, ни слова не говоря, стала выкладывать на стол какие-то тарелки с салатами и пакеты с шикарно пахнущими беляшами. Она нарядилась к празднику, нацепив бесформенные и скорее всего самодельные украшения из золота, узнав цену которым, светские красавицы из центральной зоны России могли бы испустить дух от зависти. Даже сапожки на ней были с каблуками! Ее ладная фигурка неторопливо сновала вокруг стола, а Виктор неожиданно для себя ощутил что-то вроде благодарности.
– Слушай, – сказала она, закончив накрывать на стол. – Мне тебя жалко. Пропадешь ведь раньше всех.
Он улыбнулся: память в девчонки была цепкой. Ей бы выучиться да профессию нормальную получить.
Это вечер вышел самым насыщенным за последние годы. Они выпивали какую-то бурду, на всякий случай хранившуюся у Виктора в кладовке, и неплохо провели время до рассвета.
– Я приготовила все сама, – сказала Лера, то ли хвастаясь, то ли напрашиваясь на комплимент.
– Здорово получилось, – честно признался Виктор. Он уже отвык от домашней кухни. Образ жизни приучил его к простоте и функциональности в выборе блюд.
– Правда?
– Уже не помню, когда врал в последний раз.
– Так ты ни с кем не разговариваешь! Люди от тебя шарахаются.
Виктор немного призадумался, но потом решил, что это простое преувеличение.
– Скажешь тоже!
– Ты же медведь! Так тебя все и называют. Не веришь? – В этот раз, похоже, она насмехалась над ним, и Виктор принял игру.
– Медведь, говоришь? А вот я тебя сейчас заломаю!
– Ой, ли, догони вначале!
Она
