Калос, я наю. Мне так шаль, – она от огорчения вешает свой красный, как у оленя Рудольфа, нос.
Отлично. Теперь мне еще хуже от того, что я причинил ей боль. Лицо горит от стыда, меня подташнивает. Думаю, от собственного вранья мне наконец становится стыдно. Не хватает только носа как у Пиноккио.
Я действительно ненавижу врать маме. И никогда раньше не врал о чем-то настолько значительном. Но я должен помнить, что делаю важное дело. Это единственный способ спасти ее агентство и решить наши денежные проблемы. Как только мы разгадаем тайну, я все расскажу ей. Клянусь, так и будет.
Но даже это молчаливое обещание самому себе не приносит мне облегчения.
– Калос? – Мама чихает. – Тебе луше уйти. Десь веде микообы.
– Тогда… выздоравливай скорее… Ладно, мам?
– Пасибо, милый. Люлю тепя, – говорит она.
И я чувствую себя так ужасно из-за того, что провожу расследование у нее за спиной, что готов немедленно во всем признаться.
«Держи себя в руках», – велю я себе. Ради мамы.
Я выскальзываю из комнаты, чувствуя себя хуже – и более решительным – чем когда-либо.
День третий
Я ПРОСЫПАЮСЬ НЕВЕРОЯТНО взволнованным. Сегодня я буду следить за Пэтти Шноцлетон, куда бы она ни направилась! Я принимаю душ, переодеваюсь и ем как можно быстрее. Потом заглядываю к маме и вижу, что она все еще спит.
Когда я готов идти, то звоню домой Элизе, а потом жду пять минут, пока их мама смотрит, как они переходят улицу. Миссис Томпсон всегда так делает. Мне это кажется забавным – ведь она, наверно, сошла бы сума, узнав, что Элиза и Фрэнк расследуют дело о смертельных угрозах, вместо того чтобы играть по соседству, как она думает.
Наконец-то раздается стук в дверь, и ко мне заглядывают Элиза и Фрэнк.
– Готовы идти? – спрашиваю я, выскальзывая из дома.
– УРА! – кричит Фрэнк и подпрыгивает в воздухе в позе Супермена, который вот-вот исчезнет из поля зрения. – Когда-нибудь я по-настоящему полечу! – объявляет он.
– Фрэнк сегодня в хорошем настроении, – сообщает Элиза. Она косится на меня: – А вот ты нет.
Я похрустываю суставами ладоней:
– Просто нервничаю.
– Из-за чего? Мы стараемся изо всех сил. Никто не вправе требовать от нас большего.
Нашего «изо всех сил» недостаточно – хочется мне сказать ей. На кону стоит так много – мамино благополучие под угрозой.
Конечно, я сам виноват: не сказал Элизе, что будет с моей мамой, если мы потерпим неудачу. Но все же я не могу отделаться от мысли, что подруга понятия не имеет, как много это дело значит для меня.
– Ты очень тихий. Это не похоже на тебя, Карлос.
– Прости. – Я пытаюсь стряхнуть с себя все тревоги. Затем неестественно бодрым голосом произношу: – Поговорим об уликах.
Во время получасовой прогулки мы обсуждаем всех подозреваемых, одного за другим.
ПЭТТИ И МЭДДОК: У них роман, они могут быть сообщниками.
