в пустую темноту, а мои внутренности сжимаются в комок. Я уже не могу дышать. Не могу дышать.
Я закусываю губу, чтобы не всхлипывать – не хочу, чтобы Амар видел мои слезы и рассказывал лихачам о том, какой я трус. Мне нужно подумать, но я не могу – мне не хватает кислорода. Задняя стенка ящика выглядит так же, как в одном из моих воспоминаний, когда в детстве меня запирали на чердаке в качестве наказания. Я никогда не знал, когда это кончится и сколько часов я просижу во тьме с выдуманными чудовищами, ползающими по мне. В такие минуты я всегда слышал мамин плач, доносящийся из-за стены.
Я бью по стенке передо мной снова и снова, упрямо царапаю ее, не обращая внимания на то, что занозы вонзаются под ногти. Я поднимаю плечи и ударяю ящик всем телом – методично, без устали, – закрыв глаза и притворившись, что в действительности я не здесь. Не здесь. Выпустите меня, выпустите меня, выпустите меня, выпустите меня.
– Обдумай все хорошенько, Сухарь! – кричит чей-то голос, и я успокаиваюсь. Я вспоминаю, что я нахожусь под воздействием сыворотки. Я – в симуляции.
Обдумать. Как мне выбраться из тесной коробки? Какой-нибудь инструмент. Я нащупываю ногой какой-то предмет и тянусь вниз, чтобы поднять эту вещь. Но когда я нагибаюсь, крышка ящика двигается вместе со мной, и я уже не могу выпрямиться. Я сдерживаю крик и нащупываю пальцами заостренный конец лома. Я втискиваю его между досками, которые образуют левый угол ящика, и давлю со всей силы.
Доски сразу же разлетаются на части и падают рядом со мной. Я с облегчением вдыхаю свежий воздух, а передо мной возникает женщина. Я не узнаю ее лицо, она одета в белое и не принадлежит ни к одной из фракций. Я встаю, подхожу к ней и вижу стол, на котором лежит пистолет и пуля. Я хмурюсь. Это и есть мой страх?
– Кто ты? – спрашиваю я, но женщина не отвечает.
Мне ясно, что делать – нужно зарядить пушку и выстрелить. Мой страх усиливается, во рту пересыхает, и я неуверенно тянусь к оружию. Раньше я никогда не держал в руках пистолет, поэтому мне требуется несколько секунд, чтобы понять, как открыть барабан для патрона. Странно, но почему-то я думаю о свете, который исчезнет из ее глаз, об этой женщине, которую совсем не знаю. Мне незачем переживать из-за нее.
Но я боюсь – боюсь того, что мне придется делать в Лихачестве, и одновременно страшусь своих желаний. Боюсь скрытой жестокости в себе, взращенной моим отцом и годами тишины, которую навязывала мне фракция. Я вставляю пулю в барабан и беру пистолет обеими руками. Порез на ладони пульсирует. Я смотрю в лицо женщины. Ее нижняя губа подрагивает, на глаза наворачиваются слезы.
– Мне жаль, – говорю я и нажимаю на курок.
Пуля оставляет в ее теле крошечное отверстие, и женщина падает на пол, превращаясь в облако пыли. Но мой страх не исчезает. Я понимаю – сейчас должно что-то произойти, я чувствую, как смутное ощущение нарастает внутри меня. Маркуса еще нет, но он появится – я знаю это так же хорошо, как и свою
