уже. Отбой!
– Кыш, – говорит длинный и отталкивает меня в сторону. – Свободен. Пока свободен.
Забыв про голод, я влетаю в купе, закрываюсь на замок, не раздеваясь падаю на полку и опять натягиваю на голову одеяло. Мне страшно. Мне реально страшно. Я лежу и прислушиваюсь. А вдруг длинный чем-нибудь откроет дверь в мое купе и… Что будет дальше, я даже думать боюсь.
Тук-тук стучат колеса. Это поезд равнодушно мчится навстречу опасности. Тук-тук, тук-тук… А я, уже засыпая, вдруг понимаю, нет, точнее сказать, чувствую, что я не один. Что рядом со мной люди, которые наблюдают за мной, сопереживают и пытаются помочь. И тут до меня доходит: ведь у меня на голове электроды! Как сказал профессор Политатуйко, они обеспечивают непрерывное, постоянное наблюдение за тем, что со мной происходит! Только вот толку от этого, они, эти наблюдатели, находятся за шесть тысяч километров от меня!
И все же от осознания того, что самописец ежесекундно выводит на специальном листе какие-то кривулины, становится спокойнее, и я засыпаю.
Глава 3
На улице темень, но я просыпаюсь с ощущением, что выспался, и ничего не могу понять: на телефоне 0 часов 30 минут. Потом доходит: время-то я не перевел вперед, и здесь не ноль часов, а 6 часов 30 минут.
Лежу до тех пор, пока не начинает светлеть небо. Как ни странно, я никогда не был так спокоен и расслаблен, как сейчас, даже несмотря на предсказания цыганки и разговор странных попутчиков. Даже несмотря на угрозы длинного. Впрочем, понимаю, что это спокойствие ненадолго, а потому и стараюсь его продлить.
Умываюсь, наливаю чай и, жуя бутерброд, не отрываясь, смотрю в окно. Поезд несется по широкой заснеженной степи, окаймленной вдали волнистой грядой синеватых сопок.
Проходит часа три, и над нами синее небо, а солнце светит так ярко, что трудно поверить, что за окном мороз в 30 градусов.
Меня накрывает очередная волна эмоций – теперь уже не привычной тревоги и страха, а гордости за свою страну. «Это ведь не какая-нибудь Франция или Германия, которые можно пересечь на машине за несколько часов, – думаю я. – Это Россия! Едешь, едешь – и конца-края не видно».
Ну вот наконец и Приаргунск. Вместе со всеми устремляюсь к каменному одноэтажному зданию вокзала. На улице не только мороз, но и жгучий, пронизывающий ветер.
Среди пассажиров вижу «дядюшку» и стараюсь держаться от него подальше. Второго, коренастого, нет. Видно, вышел на какой-то другой станции.
Я в полной растерянности. Казалось бы, мы с отцом все предусмотрели на случай, если дядя Миша меня не встретит, а получается, не все. Я и понятия не имею, как добираться дальше: на стене висит всего лишь расписание движения поездов (и то написанное корявым почерком от руки), точнее, поезда, на котором я приехал, и он оказывается в единственном числе. Но как ходят автобусы?
Настроение снова портится еще и оттого, что не дает покоя мысль: даже если узнаю, как добраться до Благодатного (конечно, узнаю, вон сколько людей), то где взять теплую одежду?
От холода поднывает зуб. Электроды на голове начинают пульсировать так, будто бы в каждом
