и по закрытому каналу вызвал Энгельберта.
– Наводчик! – Он почти кричал. – Доложить обстановку!
Хотя голос Энгельберта доносился сквозь треск и помехи, ответ был ясен:
– Уничтожаем максимум атамидов, лейтенант, но они постоянно прибывают из соседних кварталов. У нас уже двести двадцать четыре убитых и восемьдесят три раненых! Это плохо кончится!
Танкред уже принял решение, и рапорт наводчика его только укрепил. Он вышел на общий канал и рявкнул самым властным тоном:
– Общее отступление! Семьдесят восьмому п/к и всем приданным подразделениям немедленно собраться в точке вывода. Исполнять незамедлительно!
В войсках возникло некоторое замешательство, люди колебались, не понимая, подчиняться ли столь неожиданному приказу. Столкновения внезапно стали не такими ожесточенными, огонь не таким плотным, а крики не такими пронзительными. Даже атамиды отступили, словно почувствовали, что происходит нечто странное.
Один из унтер-офицеров связался с Танкредом по своему каналу:
– Лейтенант, вы хоть понимаете, что делаете? Если вы подтвердите приказ, это может плохо кончиться.
Другой тоже связался, запыхавшийся и явно перевозбужденный:
– Никакого отступления, твою мать! Тут еще кучу говнюков надо ухлопать!
Потом третий:
– Отступайте сами, коли вам вздумалось, черт побери! А нам неохота, чтобы нас тоже разжаловали!
И так далее, и так далее…
Холодным решительным тоном Танкред произнес:
– Богом клянусь, что лично прикончу всех, кто в течение десяти минут не уберется отсюда вместе со своими подразделениями.
Угроза подействовала. Через несколько минут Танкред увидел, как остатки подразделений стягиваются к пункту вывода. Он наблюдал за этим со своего першерона, а множество штабных офицеров одновременно орали ему в уши, что он должен незамедлительно прекратить этот незаконный отход, что всем подразделениям следует вернуться в зону боев, что неподчинение на поле сражения карается…
Танкред сделал долгий вдох, затем выдохнул и, тщательно выделяя каждый слог, ответил им:
– Катитесь гнить в аду. Все катитесь гнить в аду.
После чего отключил свой канал связи.
По чистой случайности Роберт де Монтгомери стал первым, кто узнал о бунте Танкреда Тарентского.
Как и большинство баронов крестового похода, Роберт практически не покидал штаб-квартиры командного центра армии крестоносцев. Это здание, расположенное в самой высокой точке верхнего плато Нового Иерусалима, объединяло комплекс коммуникационных и командных систем, позволяющих сеньорам руководить сражениями, оставаясь в полной безопасности. Десятки офицеров занимались здесь тем, что передавали указания командирам батальонов, действующих в полевых условиях,
