организованности.
Места у подножия пика было вполне достаточно, чтобы вместить всю армию крестоносцев. Тем не менее Танкред подумал, что со стороны Урбана IX было бы более мудро не тянуть и дальше со своей молитвой. Жара уже стояла невыносимая, но это лишь цветочки по сравнению с тем, что будет в полдень. В это время никто не сможет оставаться на солнце больше двадцати минут, не потеряв сознания.
Льето подошел к Танкреду и указал пальцем на солдат:
– Посмотри-ка туда, разве это не охрана базовых башен?
И действительно, Танкред увидел людей в легких боевых доспехах с фиолетово-оранжевыми погонами.
– Ты прав, черт побери, – кивнул Танкред с неодобрительной гримасой. – Речь папы – слишком большой соблазн, и наверняка здесь куча солдат, которые покинули свои посты, хотя и не имели права. Пойду-ка скажу им пару ласковых.
Льето удержал его, положив руку на плечо:
– Если хочешь меня послушать, не лезь в это дело. Они тебе не подчиняются, начнется скандал. К тому же за три недели никто не видел и тени атамида, вряд ли уж так не повезет, что они кинутся в атаку как раз, когда…
Конца фразы Танкред не расслышал; над толпой раздался оглушительный крик. Подняв глаза, он увидел, что на вершине появился Петр Пустынник.
Его вид, пусть даже издалека, всколыхнул в Танкреде болезненные воспоминания. После трагического заседания Совета крестоносцев, где на него наложили столь суровую кару, он ни разу не оказывался в присутствии Praetor peregrini. Хотя, как ни странно, после посадки тот вообще почти не появлялся на публике, Танкред отметил, что духовный вождь по-прежнему оказывает гипнотизирующее воздействие на толпу, одним своим появлением вызывая мощный взрыв энтузиазма. Властным жестом Петр заставил приветственные возгласы стихнуть.
Когда воцарилась тишина, он обвел войска долгим пристальным взглядом, раскинул руки и торжественно провозгласил:
– Milites Christi! Отец Новой христианской империи, воскресивший Dominium Mundi, и суверен Римской католической апостольской церкви, его святейшество папа Урбан Девятый!
Над толпой блеснула вспышка, и появилось изображение старика в простой белой шапочке, сидящего в кресле и скромно облаченного в cappa magna[1], алые складки которого спускались ему до пят.
Перед эспланадой парила созданная мощным голографическим проектором штаб-квартиры и передаваемая из пункта связи, расположенного над Петром, огромная проекция. Извлечь пресловутый проектор ISM-3n из зала главного командования было невозможно, поэтому искаженная передачей на пункт связи картинка казалась тусклой, плоской и даже как будто прозрачной. Танкред подумал, что если атамиды шпионят издалека, то сейчас они, должно быть, недоумевают, что́ за тридцатиметровый призрак появился над их завоевателями.
Своим легендарным певучим голосом папа начал речь, благословляя Новый Иерусалим.
– Сейчас
Каппа Магна, или Плувиал (
