в Арджуне желание сражаться, искоренив его склонность к ненасилию. На мой взгляд, это тоже неправильное понимание. Чтобы разобраться в этом, мы должны рассмотреть позицию Арджуны. И для этого нам будет полезно взглянуть на первую главу и ее продолжение во второй.
Арджуна пришел на поле боя с твердым намерением и с чувством долга. Так как он был кшатрием (принадлежал к варне воинов[5]), сражения были у него в крови. Все попытки избежать войны провалились. Даже несмотря на то, что пандавы снизили свои требования до минимума и сам Кришна выступил в качестве посредника, все было напрасно, и война была неминуема. В сложившихся обстоятельствах Арджуна собрал многочисленных царей, сделал Кришну своим возницей и отправился на поле битвы. С героическим рвением он обратился к Кришне со словами: «Расположи мою колесницу между двух войск так, чтобы я мог взглянуть на тех, кто собрались здесь, чтобы сражаться со мной». Кришна подчинился. Арджуна посмотрел вокруг, и что же он увидел? Он увидел, что по обеим сторонам выстроились его друзья и родственники, его близкие и родные.
Он увидел четыре поколения его собственного народа, готовых сражаться до конца. Не то чтобы у Арджуны не было представления о том, что он увидит. Но, как всегда бывает, непосредственный взгляд на происходящее имел сокрушительное воздействие. Увидев своих родственников на поле битвы, Арджуна пал духом, и острая боль пронзила его сердце. В прошлом во множестве сражений он лишал жизни бесчисленных воинов, но никогда до этого не чувствовал себя таким подавленным, никогда его лук Гандива не выскальзывал из рук, никогда он не дрожал так, никогда слезы не наворачивались на его глаза! Тогда почему же все это происходит сейчас? Может, он начинал испытывать отвращение к насилию, как царь Ашока[6]? Разумеется, нет. Это было не что иное, как привязанность к его друзьям и родственникам. Если бы перед ним были не его родственники, он бы даже сейчас не испытывал зазрений совести, отрубая головы и беззаботно отшвыривая их в сторону. Но привязанность к друзьям и родственникам пересилила его чувство долга, и тогда он пустился в рассуждения. Когда человек, ведомый сознанием долга, находится во власти иллюзии, он не может признать своего явственного от него уклонения. Он пытается оправдать это, ссылаясь на высокие принципы. То же самое произошло и с Арджуной. Теперь, чтобы убедить Кришну, он начал излагать ему пространные доказательства того, что такая война греховна, что она уничтожит род, приведет к упадку дхармы и к моральной распущенности, разорению и разрухе и навлечет на общество множество других бед.
Это напоминает мне историю о судье. Он приговорил к смерти сотни преступников, но однажды перед ним предстал его собственный сын, обвиненный в убийстве. Его вина была доказана, и пришло время судье огласить приговор. Именно в этот момент судья дрогнул и начал приводить доводы: «Смертный приговор безжалостен. Не пристало человеку применять такие наказания. Это разрушает все надежды на исправление виновного.
Согласно индуистским священным писаниям, общество делится на четыре сословия, или
Царь Ашока отказался от насилия, испытав отвращение к ужасным зрелищам, которые открылись его взгляду в ходе успешной войны против царства Калинга. Затем он принял буддизм, религию ненасилия, и потратил оставшуюся жизнь, распространяя его.
