но даже и не пыталась ее в тот миг преодолеть.
– И что же теперь все это – висяк? – задала она новый вопрос.
Воронов взглянул на часы.
– Чего, Кать, не знаю, того не знаю, – признался он. – Дело на нас, значит, будем по нему работать, а удачно теперь или неудачно… ладно, мне пора. Спасибо за теплые слова насчет моих сочинений.
От спокойного профессионального пессимизма Воронова вдохновенное и решительное Катино настроение как-то вдруг померкло. Дело в том, что престижный журнал «Криминальный дайджест» заказал ей полосный материал именно о ходе раскрытия этого громкого дела (о нем трубили уже все телевизионные каналы). Кате домой в выходные звонил сам главный редактор журнала. Наконец, и это тоже было немаловажно, за такой репортаж полагался приличный гонорар. А тут на тебе. Грант этот идиотский убит, Сладких убит. Два убийства в одни сутки. Розыск со всей своей секретностью и деловитостью садится в лужу, она со своими полутворческими, полумеркантильными интересами тоже садится в лужу и… «Интересно, будут ли теперь Никитины орлы столь же ревностно пахать по делу убиенного киллера? – уныло размышляла Катя. – Никита всю эту публику на дух не переносит. Его тайное кредо всем известно: чем больше и чем скорее они друг дружку перегрохают, тем воздух станет чище, так что… возможно, он теперь просто вид сделает, что они работают по этому убийству, а на самом деле палец о палец не ударят. Кому этот киллер нужен-то? Кто о таком плакать станет?»
Однако пускаться в дальнейшие дилетантские размышления ей не захотелось. А захотелось, причем смертельно, немедленно пообщаться с начальником «убойного».
Но времени до обеденного перерыва еще было много, день только начинался, пришлось ждать. Катя трудолюбиво корпела над очередным «кровавиком» для «Дорожного патруля». Изредка обращалась к компьютеру – надо было уточнить кое-какие данные. Неожиданно забастовала ручка. Стержень кончился. Катя полезла в сумку за запасной и наткнулась на базаровские «блюблокерсы». Мигом и творческое настроение пропало, и трудолюбие иссякло. Вспомнились ваганьковские похороны, клан и…
В пятницу Кравченко вернулся в половине первого ночи под сильнейшими парами. Катя знала: даже в таком опасном состоянии драгоценный В. А. садится за руль, наплевательски относясь ко всем запретам ГАИ. Сколько раз она с ним из-за этого ругалась! Даже вон выставляла, но…
Наутро в субботу, еще в постели, она попыталась закатить ему скандал насчет «пьянства, разгильдяйства и преступного авантюризма», но Кравченко сквозь сон лишь томно улыбался ей и зарывался лицом в подушку. За завтраком она делала вид, что дуется на него, а он ел так, что аж за ушами трещало. Потом ей предстояло выступить в роли верной женушки, собирающей мужа в командировку. Кравченко летел в Австрию всего лишь на две-три недели, а брал с собой жуткое количество вещей. Порой Кате хотелось комом запихать все эти его шмотки в чемодан и, подобно героине незабвенных «Женщин на грани нервного срыва», шваркнуть его из окна квартиры в мусорный контейнер.
