и оказалась на пороге смерти; теперь она надеялась лишь на то, что когда всему настанет конец, ей не придется жить затворницей, захлебываясь слезами.
– Отлично выглядишь, Мими. Я налью тебе шампанского.
Дородный Монти Картрайт, которому было далеко за пятьдесят, возглавлял студию, сделавшую Мими звездой, и обладал невероятным даром – с первой пробы мог оценить потенциал любого из начинающих актеров. Он предлагал им долгосрочный контракт, но связывал такими условиями, что следующие десять лет те постоянно проклинали тот день, когда впервые его увидели.
Контракт Мими истекал через три года. Каждый раз после встречи с Монти она мысленно ставила очередной крестик в календаре собственной каторги. Участие в проектах на стороне, таких, как многообещающая адаптация «Разума и чувств», давалось ей с трудом, благодаря помощи брата, юриста в ее родной Филадельфии, помогавшего ей согласовывать условия контракта. В свои тридцать пять Мими отлично понимала, что в студии ее держат, лишь пока она приносит прибыль, и она бралась за все перспективные проекты, пока могла. Некоторые актрисы ее возраста уже растили детей, иные же уходили в «отпуск», из которого уже не возвращались – в индустрии оставались лишь те, кто мог постоянно быть начеку. Мими продолжала строить карьеру – ей нужно было успеть до того, как первые морщинки вокруг глаз станут заметными, до первой седины.
Они сидели в номере Монти, и он развалился на диване напротив, уставясь на ее знаменитую волну иссиня-черных волос, гадая, какой из них поседеет первым. Да, Мими уже была не та, что раньше, – все знаки были налицо, он слишком хорошо знал их, как хищник, выжидающий, когда у раненой жертвы иссякнут все силы.
– Выглядишь усталой, Мими, а впрочем, ты прекрасна, как всегда. Терри совсем тебя загонял на съемках того вестерна? Это все его чертовы рассветы, вставать надо ни свет ни заря, часа за два, чтобы успели загримировать, – так ведь?
Мими поерзала в кресле – она уже потеряла счет его намекам на то, что годы берут свое.
– Ничего, скоро все это закончится. В этом фильме Анжела полностью раскроется.
Он все еще не понял, что за игру она вела, привлекая его внимание к этой молоденькой актрисе второго плана.
– Да, эта девочка – просто находка. Сколько ей, двадцать? Двадцать один, не больше. Не угадаешь – дымит, как паровоз, и матерится, как какой-нибудь шофер. А порой и разговаривает так же – голос хриплый, даже страшно становится.
В некотором роде Мими даже получала удовольствие от этих редких встречи с Монти, так как он был столь поглощен собственными разглагольствованиями, упиваясь чувством собственного превосходства, что она могла спокойно подумать о чем-то отвлеченном. В последнее время, к ее ужасу, этим чем-то был Джек Леонард. Она и впрямь не могла отвлечься от мыслей о нем и, что еще хуже, подозревала, что он об этом знает. Даже если до их поцелуя он пребывал в неведении, то теперь это вряд ли можно было скрыть.
А Монти
