лазают по деревьям. А ты кукла и раньше был деревом. Знай свое место!
Час спустя, удостоверившись, что дверь заперта, я снял его с крючка. Теперь мои руки не дрожали. Я вырезал для него новые ступни. И приладил их тщательно, со знанием дела. Вы бы и не заметили разницы. Как-никак я был местным умельцем-творцом.
– Если ты меня лягнешь, – заметил я, – я снова повешу тебя на крюк.
– Я не буду лягаться. Я выучил урок.
– Ну и молодец.
– Можно мне пойти погулять?
– Нельзя.
Я раскурил трубку. Он испуганно отшатнулся от зажженной спички! И в ужасе глядел на поднимающийся от трубки дым.
– Потуши! Потуши! Мы же сгорим дотла!
– Этот огонь не такой, как тот, что ты развел, – ответил я. – Он безопасен, потому что горит внутри моей трубки.
И я выпустил струю дыма.
– Погляди! Как испортилась погода! – воскликнул он.
Я продолжал дымить.
– Какие облака! Это ты делаешь облака? Ты так умеешь?
Какое интересное наблюдение он сделал! Вы понимаете? Но чем больше я его слушал, тем меньше мог оценить его слова.
– Это всего лишь горит мой табак.
– Я боюсь пламени.
– Успокойся. Это всего лишь маленький личный костер.
Чуть позже в тот же день я увидел, как он глядит в окно на детей, спешивших из школы по домам.
– Хочу быть мальчиком, – сообщил он, – бегать, как они, гурьбой.
– Мы не можем иметь все, чего хотим.
– Ты только посмотри на них, папочка! Эй! Эгей!
– Отойди от окна!
Я затворил ставни. Напрасно я позволил ему выглядывать. От этого у него возникли новые желания.
– Ты меня позоришь перед соседями, у которых настоящие дети, – сказал я. – Возвращайся на свой крючок.
– Почему?
– Потому что я так сказал.
– А кто ты такой, чтобы мне указывать?
– Тот, кто дал тебе жизнь.
– Если ты мне ее дал, то я ее забираю. И с ней сбегу.
– Будешь делать то, что тебе говорят.
– Маленькие мальчики не спят на крючках. У них есть кроватки.
– Мне что же, теперь для каждой сковородки и кастрюли сделать люльку?
– Нет, только для меня.
Ставни закрыты. Мы занялись своими делами, человеческими и деревянными. Покуда я столярничал, он, с моего позволения, играл с моими инструментами. Вот список его первых друзей:
Мячик
Погнутая ложка
Ржавая стамеска
Молоток
Затупившаяся ножовка
Вскоре стемнело, и мы оба примолкли. Я ненароком поглядел на него. Он затих, и я даже подумал, что он опять вернулся в предыдущее состояние бессловесного чурбачка. Я решил, что он утратил умение двигаться. На какое-то мгновение я даже умилился перемене, словно мне следовало почувствовать
