это не помогло выйти на его след. Ведь он хотел одурачить всех, сделать так, чтобы никто не понял, кто же убийца, а потом довериться судьбе, бросив бутылку с признанием в море: найдут – узнают, может, вообще через триста лет, а нет, значит, так навсегда и останется тайной.
Дементорша удивленно посмотрела на нее.
– Вы, Нина Петровна, явно не дура.
– Благодарю, я в курсе. Но, вижу, у вас есть иные аргументы. Какие, к примеру? Может, мы найдем всему объяснение и мне никуда не понадобится вояжировать?
Дементорша кивнула.
– Бутылка особая, напитков в такой таре на острове не было: ни полных в кладовке, ни пустых в отходах, ни в комнатах жертв.
Нина усмехнулась.
– Проще простого! Судья привез ее с собой. Он заранее знал, что ему нужна особая, не простая, легко разбивающаяся, бутылка, видимо, из толстого стекла, и он взял ее с собой на остров. А там мог просто поставить в кладовку или еще куда-то, ведь на пустую бутылку все равно никто не обратит внимания. А потом, когда все закончилось, по крайней мере, для его жертв, взять и вложить в нее признание, запечатать также привезенным с материка сургучом и швырнуть с обрыва в море.
Дементорша, взирая на нее в явном восхищении, заявила:
– Вам только у нас работать, Нина Петровна! У меня как раз место заместителя освободилось…
Ее заместитель, как выяснилось, и был помощником того самого информатора и пришельца из литературного мира, который едва не убил Нину и приложил колоссальные усилия, чтобы очернить в глазах литературных дементоров Женю.
Ее Женю.
Интересно, куда несчастного предателя сослали – в тот же мир, куда удалось выпихнуть Пеннивайза?
– Да нет, как говорится, уж лучше вы к нам… – пробормотала девушка и добавила: – И это все? Ну, тогда вояж отменяете, вы оставляете нас с Женей наконец в покое и…
Дементорша кашлянула, и Нина поняла, что нет, не все:
– Признание, как вы видите, написано не от руки, а напечатано на печатной машинке. На острове одна такая была обнаружена, но совсем другой модели и с совершенно иным шрифтом.
Нина заявила:
– То же, что и с кастрюлькой с сургучом. Судья привез машинку с собой, а потом швырнул в море – все элементарно, Ватсон!
Она явно гордилась собой.
– Ну что же у вас все в море сбрасывается, Нина Петровна, прием избитый! Да и экологический баланс явно не улучшает. Ну хорошо, а что вы скажете на то, что на рукописи не обнаружено ни единого отпечатка пальца. Повторяю, ни единого! Кто-то приложил огромные усилия, чтобы избежать этого!
Нина, несколько озадаченная подобным поворотом, нашлась с ответом:
– Судья все делал в перчатках.
– Зачем, Нина Петровна, зачем? Он ведь и так подписал признание своим именем и детально все изложил, к чему пытаться скрыть свои отпечатки?
Действительно, как-то глупо получалось. А старый судья Уоргрейв глупцом уж точно не был.
Нина
