Застучали колеса и поплыли пейзажи из качающегося, под стук колес, окна.
Как-то ты сказала тоном строгим,
Бросив на меня холодный взгляд:
Нам не по пути одной дорогой,
Просто, потому, что ты солдат.
Просто потому, что грубы очень
Сапоги и скромный твой наряд.
Просто потому, что отпуск твой не точен,
Просто потому, что ты солдат.
Как хорошо прижаться спиной к теплой стенке хрущевской пятиэтажки, в которую вы недавно въехали. Горячие трубы проходят внутри стены, поэтому исключаются батареи, но стена греет спину. Мне целых шесть лет и завтра мне идти в школу. Меня привезли с дачи, и я уже примерил настоящую форму, которую буду носить почти до совершеннолетия. Я буду расти, а меня будут все так же одевать. Я распорю свои брюки и вставлю в них клинья, чтобы получился клеш, как у Битлов, которые распороли свои дудочки на свободу от колена. Я отращу волосы и стану натирать их мукой, чтобы было пышнее. Со мной будет биться заведующий учебной части, директор школы, местная милиция, но станут любить учителя географии, астрономии и военрук, сразу начертавший мне звание полковника. Однажды, он вручал мне очередной вымпел за меткую стрельбу, а я рассказал ему дедовский анекдот о том, что может ли сын полковника стать генералом? Нет, не может, потому, что у генерала есть свой сын. Военрук повел плечом, скосил глаза на свои выцветшие капитанские пагоны, обиделся почему-то и приказал встать в строй. Мои ноги, обутые в кеды, развернулись со скрипом резиновых подошв на протертых досках школьного спортзала и встали в сапогах на плацу Советской Армии, в сапогах и по полной форме тогдашнего призыва.
В воинскую часть я прибыл по предписанию, единолично, без сопровождения и добровольно. На КПП сдал начертанные бумаги. Гражданку сбросил на вещевом складе под персональным наблюдением товарища прапорщика. Потом во мне возникали нестерпимые чувства, когда этот прапор колол дрова в том свитере маминой вязки, и я боролся с желанием засадить ему штык-нож по самую рукоятку, без суда и следствия. Но пока я, длинноволосый призывник с шевелюрой до плеч, шагал навстречу неизбежности в сапогах, набитых портянками и наряженный в армейскую форму, как клоун в дешевом шапито. Огромные штаны раздувались пузырем на плоской заднице и свисали над сапогами, закрывая голенища до половины. Ремня, обнимавшего стройную талию, не было видно потому, что над ним нависали складки верхней части обмундирования, а из-под расстегнутого воротника торчало исподнее белье и тельняшка, с которой я не пожелал расстаться. Но по дороге к расположению роты произошла встреча с комбатом.
– Как он сюда проник, – охнул полкан, – и меня обрили.
«Партизан» обозвал меня тогда комбат, а потом еще, увидев на мне тельняшку, прилепил кличку «революционный матрос».
Часть наша воинская была по саперной части В.Ч. 62972. Мосты наводили, переправы делали. Кое-что
