он мог бы претендовать на роль преемника вождя. Одутловатого, представительного Николая Александровича Булганина Сталин презирал за глупость, пьянство и вечные истории с балеринами Большого театра и называл про себя на итальянский манер. Особенно раздражали сына сапожника пухлые и холёные руки зампреда Совнаркома. Из них всё вываливалось. Когда чиновник пугался, а боялся он всего и всегда, пальцы начинали жить отдельной от остального организма жизнью. Они шевелились, как жирные мучные черви, теребили манжеты крахмальных рубашек, заползали, как в норы, в рукава дорогих пиджаков.
«Чтобы этот слизняк придумал и, главное, осуществил такое… Чушь собачья!»
«Маланья… Георгий Максимилианович Маленков».
«Секретарь ЦК, член Оргбюро. После кампании проверки партийных документов, после которой и по результатам которой лучший друг Жорика Лавруша стал брать чуть ли не каждого второго, члены ВКП (б) поголовно его ненавидят и боятся. Готовый вождь. Не товарищ Сталин, конечно, но на безрыбье вполне сойдёт за рака. Этот мог бы. Но только в одном случае: если исполнителем будет Берия и его доверенные люди. Когда-то Маланья спас Лаврентия от Недомерка – Ежова. Не исключено, предвидел Максимилианович, что понадобится Павлович для подобного дела. Только зачем это Лаврентию? История знает десятки случаев, когда новый правитель первым делом устранял кореша, который привёл его к власти. Берия не дурак. Или всё-таки дурак? Перспектива стать вторым человеком в Третьем Риме оч-чень заманчива. Может застить глаза любому и мудреца сделать идиотом».
«А сам Лаврентий?»
Вождь даже поморщился.
«Вряд ли. Он – прекрасный исполнитель, организатор. Но для политика слишком ограничен. Харизмы никакой, бухгалтер. Вождь из него как из судака оратор. И – грузин, ну, пусть мингрел. Зачем России второй грузин подряд? Опять же, вредные привычки. Бросить их он не сможет, а вождю такое мешает. И предан он мне, аки Малюта царю Ивану. Впрочем, последнее серьёзным аргументом может считать только очень наивный человек. Товарища Сталина наивным даже злейший враг, даже Троцкий, никогда не называл. И теперь уже не назовёт, – со злым удовлетворением товарищ Сталин представил, как карающий ледоруб Мировой революции, направляемый рукой Рамона Меркадера, обрушился на макушку Иудушки Лейбы».
«Кто ещё смог бы? Нежданчик?»
«Иосифу Виссарионовичу симпатичен Андрей Александрович Жданов. Только поэтому его ещё не схарчил Маленков. И сам преемник Кирова это хорошо понимает. Он не дурак и догадывается, что на «колыбели трёх революций» Хозяин держит его, чтобы все видели, какое ничтожество Андрей Александрович по сравнению с Сергеем Мироновичем. Кроме того, стать первым, как любой идеолог, Нежданчик не может при любой политической погоде. Идеология всегда подстраивается под реальную власть. Как хорошая девка, она обязана угадать и обслужить любые капризы своего покровителя. А Жданов – прирождённый болтун. Этот отпадает».
