портфель, туго набитый и, похоже, тяжёлый. Верный Поскрёбышев остался в дверях, цепким взглядом обшаривая помещение. Гурджиев сидел не оборачиваясь, увлечённый вихрем человеческих тел, метавшимся по сцене. Когда вождь приблизился, бесшумно ступая мягкими сапогами без каблуков, Георгий Иванович встал и повернулся: «Здравствуй, Сосо».
– Здравствуй, Георгий. – Маленький Сталин подал руку худому Гурджиеву, который рядом с Сосо показался высоким. Друзья обнялись.
Молодые суфии, столпившись на сцене, с интересом следили за встречей Хозяина и Мастера.
– Работайте сами, – приказал Гурджиев и повернулся к гостю: – Пойдём в мою комнату?
– Нет, – попросил Сталин, – давай говорить здесь. Сядем в центре зала, и никто не сможет подслушать.
Гуру внимательно поглядел в глаза усталого тигра:
– Укатали тебя ваши игры.
Иосиф Виссарионович положил портфель на колени, щёлкнул замками, протянул другу пухлую папку:
– Я принёс тебе роман, из которого была цитата.
Гурджиев кивнул.
– Прочитай, он того стоит. Только не вывози в свой Париж. Будут большие неприятности. Лучше сожги. Заодно проверим правоту автора. Он утверждает, будто рукописи не горят.
– Я знаю, – сказал Георгий Иванович. – Горит бумага. А слова возвращаются к Богу.
– Эти слова, – вождь достал из кожаного чрева вторую папку, потоньше, – вряд ли когда-нибудь достигнут Всевышнего.
Не торопясь, вполголоса, Сталин рассказал о визите призрака. Говоря, он автоматически поглаживал кистью правой руки локоть левой. Гурджиев, слушая, листал «объективку», подготовленную Берией на Аристотеля Фиораванти. Особо заинтересовала суфия записка Будиани.
– Этого типа я знаю, – сухо произнёс Георгий. – Гипнотизёр. Сильный, примерно на уровне Вольфа Мессинга. Ты ведь с ним встречался.
– Откуда знаешь? – удивился Сталин.
Гурджиев усмехнулся уголком рта:
– В отличие от Вольфа товарищ Будиани – старый подручный твоего Малюты Павловича…
– Не любишь его? – улыбнулся теперь Хозяин.
– А ты его любишь?
– Зачем ему моя любовь? – подчёркнуто удивился Иосиф Виссарионович. – Он сам кого хочешь… отлюбит. Ладно, хватит лирики. Давай ближе к делу.
Общение со старым другом повлияло на Генерального секретаря самым положительным образом. Озабоченное выражение ушло, черты лица разгладились, Сталин улыбался. Увидь сейчас «стального Иосифа» его ближайшие соратники, пожалуй, они не сразу бы узнали вечно сосредоточенного, напряжённо контролирующего себя и окружающих вождя.
– Ещё два слова. Будиани принимал участие в допросах. Подследственному не давали спать часов шестьдесят. Потом в игру
