увидела, что дома никого нет, и ужасно испугалась, что меня снова бросили. Я разбудила брата и сказала ему, что нужно громко плакать, чтобы кто-нибудь нас услышал. Сейчас мне смешно это вспоминать, но тогда было не до смеха. Мамы не было минут пять – она быстро вернулась и успокоила нас.
Я не виню своих родителей за то, что они передали меня на попечение бабушки и тети в таком раннем возрасте. Обстоятельства оказались сильнее них. Уверена, им тоже было непросто: дочь далеко, больной сын на руках. Тем не менее это сказалось на мне. Почти у каждого в детстве были свои травмирующие истории. Как сказал один психолог: нет детства без травм, есть родители, которые эти травмы либо усугубляют, либо помогают с ними справиться. На мой взгляд, очень важно помнить о своих травмах и вообще себя ребенком, чтобы оказать достаточную поддержку будущим детям.
Школьные годы
В детском саду я никогда не была, потому что до того, как пойти в школу, меня часто отправляли в деревню в Грузию. В год перед учебой я тоже была там: поехала к бабушке на лето. Тогда я понимала, почему уезжаю, в деревне у меня уже были друзья, и я ждала этой поездки.
Перед школой я вернулась совершенно не городской девчонкой. В деревне все общались на армянском – я привыкла к этому языку, поэтому поначалу в школе мне было трудно. Другие дети научились алфавиту и чтению в садике, а я все лето говорила на другом языке и плохо читала по-русски. Классная руководительница все время заставляла меня делать это вслух: читать, читать, читать. Русский я не забыла, но перестроиться было тяжело, тем более что и в семье у нас общались и на двух языках. С социализацией проблем не возникало: вокруг меня всегда было много друзей, а вот с русским и чтением – да.
Одноклассники справлялись легче и быстрее, и на их фоне я казалась отстающей. В музыкальной школе я, наоборот, успевала лучше других и была звездой группы. Поэтому там мне больше нравилось проводить время.
Несмотря на все сложности, класс у нас был все-таки дружный. Когда, например, у меня сильно заболел живот, моего одноклассника Пашу – мы с ним хорошо общались и до сих пор дружим семьями – попросили проводить меня домой. Он был высокий, крепкий, а я – совсем маленькая. Паша все еще вспоминает тот случай, потому что моя мама в знак благодарности дала ему много шоколадных конфет.
Любимыми предметами в школе у меня были музыка и физкультура. Уже позже, в старших классах, я стала ненавидеть математику: не из-за самого предмета, а из-за учителя. У нее было предубеждение: если нерусская, значит глупая. Трудно начать разбираться в предмете, когда ты ребенок и на тебя психологически давят. Доходило до того, что я сама решала контрольные, а она меня обвиняла в списывании.
В аттестате у меня выходила тройка по алгебре, и она обещала, если я напишу ЕГЭ на четыре, поставить в аттестат четверку, чтобы не портить средний балл. Разумеется, я написала ЕГЭ на четыре, но и тут она меня обвинила в списывании и сказала, что поставит три. Папе
