xmlns:xlink="http://www.w3.org/1999/xlink" xmlns:fb="http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/2.0" xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_4" type="note">[4] в вагоне железнодорожного поезда, в казарме, в борделе и в тюрьме – вообще может испробовать женщина, однако я ни в чём не раскаиваюсь. Сегодня я уже в том возрасте, когда утехи, которые может предложить мне мой пол, отошли в область воспоминаний; я богата, я отцвела и очень часто совсем одинока. Но мне не приходит в голову, хотя я и становлюсь всё более благочестивой и набожной, приносить теперь покаяние. Из бедности и нужды, на которые я была обречена от рождения, я смогла выбраться и добилась всего только благодаря своему телу. Без этого жадного, с юных лет загорающегося любым чувственным наслаждением, в каждом пороке детства упражняющегося тела я бы окончательно опустилась, подобно своим подругам, которые умерли в воспитательном доме или зачахли истерзанными и отупевшими пролетарскими жёнами. Я же не задохнулась в грязи предместий. Я получила прекрасное воспитание, которым целиком и полностью обязана исключительно распутству, ибо оно было тем, что привело меня к общению с аристократичными и образованными мужчинами. Я на собственном опыте вскрыла и поняла, что мы, бедные, низкого происхождения женщины, не столь уж виновны, как-то хотели бы нам внушить. Я увидела свет и расширила свой кругозор, и всем этим я обязана своему образу жизни, который называют «порочным». Если сейчас я и описываю на бумаге свою судьбу, то делаю это только для того, чтобы скоротать этим часы одиночества и вызвать, хотя бы в воспоминаниях, то, чего мне недостаёт нынче. Я нахожу это занятие более подходящим, нежели исполненные раскаяния назидательные уроки, которые, вероятно, понравились бы моему духовнику, однако самой мне пришлись бы не по душе и только нагнали бы на меня безграничную скуку. А, кроме того, я нахожу, что жизненный путь подобных мне женщин нигде не описан. Книги, которые я просматривала позднее, ничего не рассказывают об этом. И, возможно, было б совсем неплохо, если бы аристократичные и богатые мужчины, которые развлекаются с нами, которые манят нас и, простодушно верят всем несусветным вещам, услышанным от нас, прочитав эти строки, всё-таки однажды узнали на примере одной из девочек, столь пылко заключаемых ими в объятия, как всё выглядит в действительности, откуда эта девочка родом, что пережила и что думает.
Мой отец был очень бедным подмастерьем шорника, имевшего свою мастерскую в Йозефштадте Mutzenbacher.[5] Мы жили далеко за городом, в Оттакринге,[6] в новом тогда ещё доме, эдакой доходной казарме, которая была сверху донизу заполнена бедняками. Все эти люди имели помногу детей, и летом слишком тесный двор уже не вмещал их ватагу. У меня было два брата, оба на несколько лет меня старше. Отец, мать и мы, трое детей, размещались в одной комнате и кухне, и, кроме того, имели ещё квартиранта, снимавшего у нас койку. Таких квартирантов перебывало у нас по очереди, пожалуй, около полусотни; они приходили и уходили, то мирно, то со ссорами и скандалами, и большинство из них бесследно исчезало так, что мы никогда больше о них ничего не слышали. Я запомнила главным образом только двоих из
