ёлку из леса на санях. Вносил потом её в зал, большую, снежную ещё.
Полдня топтался, устанавливая: оглядывал со всех сторон, подрезал нижние ветки, гладил зелёные иглистые лапы, даже шептал что-то, похожее на заклинание.
И ёлка оживала, расправляла спину, стояла от пола до потолка, поглядывая на нас сверху.
А мы с бабушкой наконец-то доставали с антресолей заветные коробки с игрушками. Сначала, устроившись за столом, разглядывали: рыбки, сказочные герои, птицы, сосульки, шары, бусы, мои любимые ватные куклы, сшитые бабушкой давно, ещё когда меня не было и мамы, наверное, тоже. Удивительные стеклянные орехи, серебристые снежинки, фонарики, мельницы.
– Целая эпоха, – говорил дед, пыхтя трубкой.
А мы с бабушкой, приставив стул, уже ловко вешали на мохнатые лапы стеклянных хоккеистов и циркачей.
А потом пили чай. С маковым пирогом-столистником.
Бабушка доставала из буфета свои лучшие фарфоровые чашки с мадоннами и заваривала большой чайник.
Кошка чинно садилась мне на колени и тоже получала блюдце с вкуснейшим праздничным пирогом.
– Скоро мама приедет, – шептала я. – Бабушка всегда пирог к её приезду печёт. Мама приедет, вот увидишь.
Мне даже казалось, что мама вот-вот войдёт в сени, хлопнет дверью, отряхнёт снег с сапог. Как раньше. Как всегда, когда приезжала.
– Просто она опаздывает, – оправдывалась я. – Мама опаздывает, потому что у неё много работы. Или опаздывает поезд, и она долго идёт пешком от станции, и иногда дед едет её встречать.
Кошка понимающе жмётся ко мне, трётся лбом о мою шерстяную кофту.
– Но ведь мы дождёмся, правда? – спрашиваю уже в постели. – Мы ведь дождёмся её и Деда Мороза. Ты всё увидишь, да? И мы обязательно поедем кататься на санках с городской горки, а потом на коньках. И на лыжах. Мы ходим далеко в лес по тропинке. Я тебе покажу!
Уже засыпая, я услышала, как в дверь постучали.
– Мама, наверное? – я обернулась к кошке на подоконнике. – Не опоздала.
Дед, кряхтя, слез с кровати и пошёл в сени отпирать. За ним поднялась бабушка. Я видела сквозь щель, как она шаркает тапочками и набрасывает на плечи платок.
– Казимир!
– Нам звонят, – почему-то хрипло ответил дед, не заходя в комнату. – Пойду к Эве.
Я заглянула в окно и увидела, как дед бежит по снегу вместе с соседкой. Где-то в конце нашей улочки виднелось жёлтое пятно её окна.
Как же плохо, что у нас нет телефона! Можно было бы маме звонить хоть каждый день.
Сердце забилось. Кошка глянула на меня с тревогой. Мы упёрлись лбами в холодное морозное стекло. Причудливые узоры – ветки, мосты, сугробы, а где-то за ними мама.
Дует на озябшие руки, отряхивает снег с шапки и пальто. Как всегда.
Дед вернулся один. Бабушка стояла на крыльце, смотрела пытливо, куталась в сползавший с плеч платок.
– Что? –
