не выдержал я.
– Догадливый, – Авдей щелкнул моего леща по морде, – почти как кот Матроскин.
– Как такое возможно?
– Про бутылку Клейна слышал?
– Слышал.
– Вот это она и есть, только с пивом.
– Там же поверхность одностороння, и при чем тут объем? И я видел их, форма совсем другая.
– Ты же видел в трехмерном пространстве, а в руках держишь ту, что построена в четырехмерном. Она пиво напрямую с завода тебе подает.
Я смотрел на него, не зная, как реагировать на этот бред:
– И как такое возможно?
– Я откуда знаю? – он пожал плечами. – Я те что, физик?
– Капица, ха-ха-ха, – жизнерадостно засмеялся Михась, – академик Сахаров, профессор кислых щей.
– Не вижу повода для смеха, – отрезал я.
– А ты что же? – Авдей подозрительно прищурился и, сморщив нос, принюхался. – Небось думаешь, что мы тут плюшками развлекаемся?
– Он думает, – поддержал Михась, – мы тут пиво пьем.
– Разве нет?
– Нет, человече. Мы тут важными делами занимаемся. Михась, покажи ему.
– Сейчас, – встал, ушел в сарай. Выволок оттуда старинный осциллограф с натянувшимся следом толстым, с руку толщиной, черным кабелем в резиновой изоляции. Плюхнул прибор на загудевшую бочку. – Вот, видишь?
– Что я должен видеть?
– Смотри внимательно, Фома неверующий, – пощелкал галетными переключателями. – На экран смотри.
Сначала на экране, как и положено, бежала зеленая кривая, но вскоре проявилось изображение. На трибуне стоял смутно-знакомый мордатый мужик и яростно жестикулируя беззвучно в чем-то убеждал толпу.
– Видишь?
– Телевизор винтажный из осциллографа сделали?
– Вот же деревня, – покачал грязным пальцем у меня перед носом, – на мужика смотри. Над головой у него видишь?
Над головой мужика словно большая пиявка присосалась к макушке и волнообразно колыхалась длинным жирным мерзким телом, будто водоросль в водном потоке.
– Что это за дрянь?
– Лярва обнакнавенная. Вишь, как радуется, толпой управляет, паскуда. А мы ее сейчас раз, – покрутил ручки настройки, приближая изображение, а потом спокойно засунул руку в экран, сжал тварь в кулак.
Брызнуло красно-фиолетовой кровью, выступавший захрапел, как загнанная лошадь, затрясся и упал. Люди, словно освободившись от гипноза, недоумевающе переглядывались.
– На, лицо вытри, – Авдей протянул мне платок.
Я послушно вытер капли, попавшие на лицо из экрана и отдал платок требовательно протянувшему вынутую из экрана перепачканную руку Михасю.
– Спасибо, – Михась взял чистой рукой свою бутылку, полил на руку пивом, вытер платком, брезгливо понюхал его и небрежно швырнул назад через левое плечо.
– С тебя
