уже за два –то года…Заварка осталась?
–Вроде бы, глянь на полке, – без особой уверенности пожал плечами Йенс и неожиданно добавил, – между прочим, я тоже не понимаю, что ты здесь делаешь, если ты из-за этого злишься. Твое поведение для меня такая же загадка, как и для тебя моё. Не хочешь мне ничего сказать по этому поводу?
– Ты не поймешь! – вырвалось у меня, и я вдруг поняла, что действительно недалеко ушла от Йенса.
– Ну вот, – на долю секунды сухие, потрескавшиеся губы Йенса тронула едва уловимая улыбка, – счет один-один. Накинь одеяло, оно не слишком чистое, но это всё же лучше, чем дрожать от холода. Я бы налил тебе выпить, но у меня ничего нет.
– Сегодня день сплошных сюрпризов, – удивленно фыркнула я, – ты взялся за ум?
– У меня остались нерешенные вопросы с Ханной, – уклончиво сообщил Йенс,– мне необходимо закончить кое-какие дела.
–А потом? – сквозь шипение электрочайника уточнила я.
– Ждать, – закашлялся Йенс, – ждать, когда это тело станет непригодным. Так что случилось? Эберт причинил тебе боль? И где машина?
–На парковке, в городе, какая разница? – тряхнула влажной головой я, -до нее меньше часа ходьбы. Не беспокойся, я не собираюсь у тебя задерживаться. Обсохну и сразу уйду.
–Я не пущу тебя под дождь. Твоему телу еще служить и служить, и ты должна его беречь, – завел любимую пластинку Йенс, и меня напрочь покинули жалкие остатки самообладания.
– Прекрати эту чушь! – истерически взвизгнула я, – слышать ее не могу. Ты –сумасшедший, и я, видимо, тоже, раз два года ходила к тебе, как на работу. Но теперь со всем этим покончено, я уезжаю! Ты можешь и дальше загонять себя в гроб, а Эберт снимать проституток и жаловаться Курту, какая я неблагодарная дрянь. Идите вы все к чертям собачьим, и ты, и Эберт, и Ханна, и вся эта никчемная жизнь. Мне надо было сразу подать на развод, когда жить с Эбертом стало совсем невыносимо, когда мы стали чужими, когда я поняла, что рядом с ним так и останусь домохозяйкой, а на мои мечты ему плевать!
– Почему ты так долго терпела? – тихо спросил Йенс, и мне мигом расхотелось истерить под его пристальным взглядом, – надеялась, что всё наладится? Боялась остаться без денег? Родители давили?
– И это тоже, – опустила глаза я, но затем дерзко вскинула голову, – а еще мне казалось, что я тебе нужна. Мне казалось, что однажды я пойму, что с тобой происходит, но мне нужно было просто признать, ты обычный сумасшедший, и мое предчувствие, моя интуиция – это просто оправдания бездействию. Бредом про тело и сознание ты оправдываешь нежелание менять образ жизни, а я пряталась за своими глупыми фантазиями от страха неопределенности. Вот и всё, Йенс, поговорили, впервые за два года. Мне пора. И не надо опять про дождь, не сахарная, не растаю.
– Люди везде одинаковые, Беата, – без всякой логики сказал Йенс, – тебе нужно смириться с мыслью, что такие эберты, ханны и курты будут окружать тебя всю жизнь, в какой бы стране ты не жила,
