начать вспоминать, не головой ли был забит его решающий гол в финале кубка страны. Трудоемкий мыслительный процесс отражался на широком лице моего отвергнутого возлюбленного такой сложной гаммой разнообразной мимики, что попадись он сейчас на глаза режиссерам времен немого кино, те обязательно передрались бы за право снимать у себя столь выразительный типаж. Мне же Макс больше всего напоминал былинного богатыря, в тяжелых раздумьях застывшего у развилки трех дорог. Ну, помните, «направо пойдешь…», и далее по тексту.
– Ида, ты сошла с ума! – судя по убийственной прямолинейности сделанного звездой футбола вывода, наш «Добрыня Никитич» в результате долгих размышлений выбрал направление строго по центру. И в этом весь Максим Терлеев. Не зря же тренер вечно журит его за слабую комбинационную игру.
Я обворожительно улыбнулась и, ласково заглядывая в наполненные неподдельной тревогой глаза Макса, проникновенно сообщила:
– Признаюсь тебе честно, с ума я чуть не сошла, когда представила, как вступаю с тобой в законный брак, и твоя мамаша самозабвенно учит меня печь ватрушки, а папаша в десятый раз пересказывает мне эпохальную историю про выпавший из багажника мешок картошки, случившуюся с ним, по-моему, еще в прошлом веке. В-общем, иди передай всем пламенный привет и отмени эту чертову свадьбу. В принципе, я не возражаю, если ты свалишь все на меня и выставишь себя невинной жертвой обстоятельств. И не делай ты, пожалуйста, такой кислый вид, во всем нужно видеть позитив. Например, ты теперь можешь два года по полю пешком ходить, а популярность у тебя все равно будет, как у Пеле и Марадоны вместе взятых!
После моей язвительной тирады Макс совсем растерялся. Он запустил пятерню в свои русые волосы, модно подстриженные длинными мелированными перьями, и отчаянно взъерошил вставшую торчком шевелюру. По ходу дела, Макс даже разозлиться на меня толком не мог: слишком уж неестественно и странно выглядели невероятные метаморфозы, за одну ночь превратившие кроткую и любящую невесту в дикую кошку с нереально горящими глазами. Ему однозначно было проще априори признать наличие психического расстройства, чем перестать, наконец, смотреть сквозь меня. Он и продолжал смотреть – стоял рядом с моей кроватью и пялился на меня, словно на заспиртованный экспонат кунсткамеры, да еще и с таким оскорбленным выражением, будто собирался вызвать этот самый экспонат на дуэль. Смешной ты, Макс, и глупый притом. И доходит до тебя, как до страдающего слабоумием жирафа.
– Макс, тебе повторить схему маршрута, или ты сам дойдешь? – мало того, что я откровенно устала наблюдать за душевными терзаниями своего футбольного гения, так еще и дел у меня помимо сего непроизводительного занятия было невпроворот. А одно, самое важное дело, и вовсе не терпело отлагательства.
– Ида, я сейчас доктора позову, пусть он тебя осмотрит, – Макс тем временем принял единственное верное, на его взгляд, решение и медленно попятился к выходу. Я проводила его чарующей улыбкой и даже
