ожидании Годо” на клингонский – язык жестоких инопланетян из “Звездного пути”. Чтобы произвести хорошее впечатление на своего банкира, Виктор переводит англоязычные бестселлеры, развлекательное чтиво, придающее литературе статус окультуренной макулатуры. Профессия переводчика открыла ему двери авторитетных, а то и влиятельных издательств, однако его собственные сочинения остались за бортом.
Месель всегда носит в кармане джинсов талисман – ярко-красный кирпичик “Лего”, самый классический, восьмиточечный. Он вынул его когда-то из крепостной стены замка, который они с отцом возводили в детской. Потом на стройке у отца произошел несчастный случай, и их незавершенный шедевр так и остался стоять возле кровати Виктора. Мальчиком он часто молча смотрел на зубчатые стены, подъемный мост, маленьких человечков и донжон. Продолжать строительство одному, да и разобрать то, что есть, означало бы смириться со смертью. Однажды он вытащил из стены кирпичик, сунул его в карман и демонтировал крепость. Это было тридцать четыре года назад. Дважды Виктор терял кирпичик и дважды брал другой, точно такой же. Сначала он очень переживал, потом уже не заморачивался. Когда в прошлом году умерла мама, он положил кирпичик ей в гроб и немедленно заменил его. Нет, красный кубик не олицетворяет отца, это память памяти, штандарт семейных уз и сыновней верности.
У Меселя нет детей. Что касается личной жизни, то он с завидным энтузиазмом наступает на одни и те же грабли. Он не умеет проявлять свои чувства, и в них никто не верит, ему не с кем пройти рука об руку по жизни – такую женщину он, увы, не встретил. Либо он сам упорно выбирает себе спутниц, с которыми ему это не грозит.
Ну не совсем. С той женщиной он познакомился четыре года назад в Арле, во время коллоквиума литературных переводчиков: на семинаре, где он объяснял, как переводить юмор в романах Гончарова, она сидела в первом ряду. Он изо всех сил старался смотреть не только на нее. Его задержал потом один издатель: “Может, переведете для нас русскую феминистку Любовь Гуревич? Что скажете? Отличная идея, да?” – и Виктору не удалось сбежать. Но через два часа, в терпеливой очереди за десертом, она, улыбаясь, встала прямо за ним. Кстати, о любви – сердце сразу ее чует и возвещает о ней. Конечно, никто не станет признаваться девушке в своих чувствах вот так, с бухты-барахты. Ведь не поймет. Поэтому, не допуская мысли, что коготок увяз, мы заводим с ней беседу.
И уже доедая свой шоколадный фондан, Виктор повернулся и обратился к ней. Он спросил, запинаясь от смущения, как перевести crème anglaise[5] на английский, учитывая, что french cream – это крем Шантильи[6]. Да, увы, ничего лучше он не придумал. Она вежливо рассмеялась, ответила: “Ascot cream”, – ее хриплый голос показался ему феерически прекрасным – и вернулась за столик к подругам. Он не сразу сообразил, что Аскот тоже ипподром, как и Шантильи, только английский.
Они то и дело переглядывались – понимающе, хотелось бы ему думать, – и он демонстративно направился
Заварной крем
От
