ни с того ни с сего, диснеевский мыш заговорил с ней, уверяя, что с этим человеком она может быть счастлива.
Она познакомила его с Луи. Андре не пришлось притворяться, ему на самом деле сразу понравился живой веселый мальчик, почти подросток, и он даже не пытался приручить его. При этом он прекрасно сознавал, что в борьбе за сердце Люси враги ему не нужны.
Как-то раз, прощаясь с Андре после обеда, Люси сделала шаг в сторону, чтобы перейти улицу, но он резко дернул ее за руку. Мимо пронесся грузовик. У нее заболело плечо, но она действительно чуть не погибла. Андре смертельно побледнел. Они застыли на месте, городские звуки вдруг резко усилились. Он часто дышал, она тоже, и, выдохнув, он прижал ее к себе:
– Я сделал тебе больно, извини, я испугался, подумал, что… я так тебя люблю.
Он отшатнулся, в ужасе от вырвавшегося признания, пробормотал сбивчивые извинения и ушел. Она посмотрела ему вслед и впервые заметила, что он ходит быстро, с прямой спиной, что он еще очень молод. Она никак не могла прийти в себя и позвонила ему только спустя две недели, а когда они увиделись, он ни словом не обмолвился о происшедшем.
Но он ведь произнес эти слова. Я тебя люблю. Люси испугалась. Ей еще не пришло время их услышать. Она прежде любила одного человека, он слишком часто и не к месту употреблял этот лживый глагол, унижал ее, издевался, исчезал, возвращался и исчезал снова. Ей хотелось сказать Андре, что она устала от всех этих мужиков, которые липнут к ней из-за нежной кожи, стройных ног и бледных губ, всего того, что они именуют красотой, то есть обещанием счастья, и ничего другого в ней не замечают. Устала от тех, кто охотится на нее, кто мечтает повесить ее на стенку очередным трофеем. Она заслуживает большего, нежели импульсивная похоть, ей надоело играть в эти игры. Ей хотелось сказать ему, что поэтому она мало-помалу и подпустила его к себе, и вот теперь она с ним. Потому что он ее не торопит, потому что она угадывает в нем мягкость и еще потому, что он уважительно к ней относится. Зачем же держать его в статусе старого безмолвного воздыхателя, надо порвать с ним немедля либо уже отдаться ему полностью, уступить. Но пока она просто устыдилась, что ведет себя жестко, порой и жестоко, сопротивляясь растущему влечению к нему.
Прошла еще одна зима, и вот месяца четыре с чем-то назад, после ужина в Kim, корейском ресторанчике в Маре, где они уже стали завсегдатаями, он сказал:
– Знаешь, Люси, ты мне очень дорога, и я прекрасно понимаю, что стоит между нами, что против нас. Но если ты когда-нибудь захочешь выбрать меня спутником жизни, надолго ли – твое дело, – тебе самой придется сделать первый шаг…
У взгляда, который он на нее бросил, не было возраста, – она растерялась, она улыбнулась, и, как ни убеждала себя, что следует еще повременить, ей стало страшно, что он устанет от напрасного ожидания. В конце концов она решилась поймать за рыжий локон шалуна Кайроса, древнегреческого бога счастливого мгновения.
Она потянулась к Андре и, сев рядом на скамейку,
