лица.
– Вы из агентства? – спросил он, окинув меня оценивающим взглядом.
– Да, – ответила я на иврите.
– По-русски говорите?
– Да, – ответила я.
– Это хорошо.
Мужчина буравил меня взглядом маленьких, умных глаз.
– Я должен вас предупредить, – сказал он хриплым, грубым голосом, – мама – человек тяжелый. С ней сложно ужиться. А вам придется видеться каждый день, по много часов… Вы понимаете?
– Понимаю.
Он продолжал изучать меня. Невысокая, коренастая, я никогда не блистала красотой, и если раньше спасало очарование юности, то теперь и оно стало меня покидать.
– Не думаю, что вы понимаете, – сказал мужчина.
Я съежилась под его тяжелым, пытливым, недовольным взглядом.
– Мне нужна работа.
Он промолчал.
– Присядь здесь, – указал он на стул возле круглого столика, покрытого клеенкой.
Я осмотрелась. Это была маленькая квартирка, опрятная, но несколько запущенная. Стены и потолки давно не белены, а в углах заметны следы плесени. Окна чистые, но рамы в некоторых местах расколоты. На полу кое-где виднелись трещины, на стенах – подтеки. В единственной вазе, стоявшей на небольшом полированном столе, – давно засохшие цветы. На выцветшем, то ли розовом, то ли фиолетовом, диване – пыльные подушки.
– Это она? – послышался старческий голос.
– Мама, ты только не волнуйся.
Я встала. Из темной глубины коридора медленно выползала старуха. Опираясь на ходунки, она с трудом двигалась по направлению ко мне. В комнате было жарко, но кондиционер не включали. Старуха, одетая в легкий халат и теплые тапки, согнувшись над ходунками, еле-еле передвигала ногами, при этом не забывая недобро поглядывать на меня.
Наконец она доплелась до стола и плюхнулась на стул, где я только что сидела.
– Ну? – она вопросительно посмотрела на меня.
– Здравствуйте! – Я пыталась говорить, как можно вежливей. – Я Ева.
– А мне какая разница? – Старуха сразу же поставила меня на место.
Удивительно – несмотря на дряхлость и немощность, глаза у нее были живые и умные. Темные, глубоко посаженные, с сохранившимися ресницами, они смотрели внимательно, словно заглядывая в самое сердце.
– Что умеешь делать?
– Вообще-то, в мои обязанности входит ухаживать за вами. – Я попыталась встать в защитную позицию.
Она только усмехнулась:
– Гулять я не буду. Не в детском садике.
– Хорошо.
– Готовить мне не надо, я твою отраву есть не буду.
– Хорошо.
– Читать мне не надо, сама грамотная.
– Понятно.
– Телевизор я не смотрю, там сплошная дрянь.
– Ясно.
– Что
