ребенком. Убеждение есть некий духовный акт, который осуществляется в темноте, – тайное нашептывание и глубокое внутреннее согласие, неподвластное воле.
Даже самое тщательное изучение не выходит за рамки известного духовного приближения. А между тем, не замечая того, мы продолжаем прилагать наши усилия даже тогда, когда лампа гаснет. Мы не только учимся во сне, но и сон поучает нас. Однако теперь мы постигаем уже не слова, предложения и заключения, а удивительную мозаику, составленную из фигур. Мысли предстают перед нами как ритмические водовороты, системы же – как архитектура. Мы пробуждаемся с таким чувством, будто в нашем внутреннем ландшафте проложила себе путь новая река, или будто мы упражнялись с непривычным оружием.
Так мы постигаем тайное учение, которое таит в себе любой язык высокого ранга, пряча его за покрывалом слов. Только такие сообщения имеют убедительную силу; однако понимание возрастает в нас лишь тогда, когда их семена падают на плодородную почву.
Главный ключ
Берлин
Всякое осмысленное явление подобно кругу, периферию которого при дневном свете можно четко измерить шагами. Однако ночью она исчезает, и показывается светящийся фосфорический центр, подобно цветку растеньица lunaria[4], описываемого Виерусом в книге «De Praestigiis Daemonum»[5]. На свету является форма, в темноте – порождающая сила.
Стало быть, с нашим пониманием дело обстоит так, что оно способно атаковать как со стороны окружности, так и в центре. На случай первого у человека имеется муравьиное усердие, на случай второго – дар возвышенного созерцания.
Для ума, постигающего в самом центре, знание окружностей второстепенно – подобно тому, как для того, кто располагает главным ключом к дому, ключи к отдельным помещениям играют меньшую роль.
Высокие умы отличает то, что они владеют главным ключом. Они без труда проникают в отдельные комнаты, как Парацельс со своим корнем соломоновой печати – к вящей досаде медиков-специалистов, на чьих глазах все научные фолианты случаев одним взмахом лишаются смысла.
Наши библиотеки похожи на геологическую картину мира Кювье: это залежи ископаемых, напоминающие о деловитой суете, которую слой за слоем уничтожало катастрофическое вторжение гения. Оттого-то и происходит, что живая жизнь, оказавшись в этих оссуариях человеческого духа, испытывает безотчетную тревогу, вселяемую близостью смерти.
Комбинаторное заключение
Берлин
Место возвышенного прозрения – не в укромных каморках, а в средостении мира. Оно рождает мысль, которая не касается обособленных и разделенных истин, а проникает в самую суть взаимосвязей, мысль, упорядочивающая сила которой зиждется на комбинаторной способности.
Общение с такими умами дает необычайное наслаждение. Оно похоже на странствие среди ландшафта, необычайно просторного и в то же время богатого
Лунник (
«Об обманах демонов» (
