а дядя Вася прошёл мимо, даже не остановив взгляда на мне. Девочки показали в мою сторону. Мы обнялись, и я стала собираться в большую жизнь. Провожали меня и одноклассники, и няни, и сестрички, доктора, и даже повара. «Такой тяжелой больной, – говорили они, – у нас ещё не было». Я до сих пор не забыла, как в послеоперационной палате, когда я ничего не ела, они готовили все по моему желанию: то куриный бульон, то беляши, то салат. Спасибо всем, всем, кто принимал участие в моей судьбе. Спасибо Евгению Ивановичу – рентгенологу, за ту осторожность, с какой он делал мне снимки, чтобы лишний раз не причинить боль, не шевелить меня. Особенно моему спасителю Вениамину Яковлевичу Кузнецову. На протяжении всей жизни я не забывала о нем и благодарила Господа, что послал мне такого доктора.
Когда-то, поступив сюда полуживой, я не верила, что здесь меня поставят на ноги. Хотелось только одного – избавиться от ужасной боли, отнимающей у меня все силы. И вот теперь я уезжаю домой на своих ногах, и даже без костылей. Слово «Кирицы» стало для меня родным. Оно созвучно со словом «Криницы» – колодец, родник. Это настоящий родник с живой водой, который возвращает к жизни обделенных здоровьем детей, таких, как я. И сейчас, случайно встречаясь с теми, кто когда-то проходил лечение в этом чудесном санатории, мы чувствуем себя родными людьми. Родными не только по несчастью, но и по тому ощущению силы духа, заложенного в нас докторами, учителями, воспитателями, который поддерживает нас на протяжении всей жизни.
Новая жизнь
Дядя Вася вез меня к себе в Петушки. Поскольку много лет я лежала, у меня не было хорошей одежды. По дороге через Москву он купил мне красную кожаную куртку и брюки. Проходя мимо витрин магазинов, не могла налюбоваться на своё отражение, так нравился мне мой новый наряд.
Всё было непривычным для меня в этом большом мире. Многолюдные улицы, взгляды незнакомых людей пугали. Я отвыкла от шума и многоголосья. Не знала, как ездить на общественном транспорте, боялась электрички, на которой мы добирались из Москвы.
У дяди был свой дом с садом и огородом. К маминому приезду он решил, видимо, хорошенько откормить меня. Каждое утро измерял мне руки и ноги в объеме, а потом принимался откармливать. Я не была худой. Но он хотел, наверное, видеть меня посолиднее. С утра приносил из сада большое блюдо клубники, смешивал её с сахаром и сливками, и заставлял меня есть. Потом велел завтракать и так весь день. Вечером вновь измерял меня, и все присматривался, на сколько миллиметров в объёме я поправилась. По его виду было понятно, что он не очень доволен успехами моего увеличения веса. А мне совсем не хотелось толстеть. С его сыном – моим двоюродным братом Володей, мы подружились. Но я очень скучала по Кирицам. Почти каждый день писала письма девочкам. Они тоже были уже дома. Много лет мы поддерживали связь. Со временем у всех появились семьи, прибавилось забот. И только о некоторых я знаю, как они живут. За все эти годы виделась только со Славой Ходоренко,
