взор разменивать понуро
на паутину чердака?
Она – заблудшая натура,
случайная пока.
Но не к сеньоре или донне,
через поля – луга,
на раскалённые ладони
ходила к ней пурга.
Июль-96.
* * * * *
Внебрачная ночь холодна и долга,
хотя ни при чём вековые снега,
и всякого из настоящих Дега
зимою альпийские манят луга.
О как же скучает, кто рано остыл!
кто числился в списке, однако не жил,
а в небо подняться охоту отбил
орёл, клекотавший у свежих могил.
Август-95.
* * * * *
Года усыхают в минуты,
а также – в короткие дни,
имея черты почему-то
устроенной вдруг западни.
Я тоже куда-нибудь денусь,
глотая той жизни кусок,
где суть излагает младенец,
шалея от розовых щёк.
И верить случается поздно,
что где-то за дальней горой
для всех осыпаются звёзды,
как листья осенней порой.
Сентябрь-95.
* * * * *
Было время, весна наступала,
словно некогда русский солдат,
или ты – без щита и забрала,
или я – без путёвки назад.
Пусть гуляют угрюмые лица,
разгоняя бродячих собак,
по помойкам и скверам столицы
и бутылки кидают в рюкзак.
Рассуждая, что жизнь – копейка,
что не всякому быть на плаву,
пусть они занимают скамейки
или мнут молодую траву.
А весна наполняла бокалы,
верховодила в тёмных дворах,
и железной решимостью стала,
и безумством на первых порах.
Но кому бы она ни служила,
и с какой стороны не смотри,
всё любовь неразжатой пружиной
хулиганит глубо′ко внутри.
Август-96.
* * * * *
Ах, как дорог случай каждый!
Но, по-прежнему пьяна,
на беспечно-сонных граждан
тихо падает луна.
Не укладывай ланиты,
слушай, шорохи кругом…
Босоногие бандиты
караулят за углом.
Вот и я не скоро сникну,
если прячется во рту
нежно в сахаре брусника,
настоявшись на спирту.
Сентябрь-96.
* * * * *
Видно, скоро осветлится жизнь,
принимая другой оборот.
Я пойду у церковных ворот
обветшалые
