головокружения… Спасибо ещё, что здоровье на зависть.
Сделался он, Верин, не только сосредоточен, но и целеустремлён.
На век.
И – по всему поэтому – после армии поступил он на факультет, разумеется, на юридический.
И в секцию записался – бокса.
Началась для него, для Верина, другая страда: как в армии, строгая, но только по-другому. – Лекции, семинары… библиотеки, конспекты…
Поразительным было лишь то, что на таком ответственном факультете чуть не все его сокурсники… курят и пьют пиво… курят по коридорам между каждыми звонками… пьют пиво в забегаловке недалеко от учебного здания сразу после занятий… а иногда и до…
Поразительно! – И то ещё, что все сплошь (притом некоторые, которые стажники, уже и члены партии!) «травят» такие анекдоты, что… что он, Верин, оказавшись случайно рядом, вольно-невольно оглядывался…
Есть, например, студенты – сыновья родителей солидных… так эти ещё пуще болтуны и пьяницы!
Они летом даже в стройотряды не ездят, нигде, тем более, не подрабатывают. – Завидуют иронично разве что вон Машкову, что устроился ночным сторожем на пивзавод.
В общежитии над его, Верина, кроватью висел, разумеется, известный всем со школы портрет…
Призывающий к священному долгу и чувству!
И прямо-таки возненавидел он сокурсника одного – этого самого Пичугина – за то, что тот, сын офицера в отставке и живущий в квартире-трёшке, зайдя однажды к нему в общагу, посмеялся открыто и чистосердечно:
–– Железобетонный Феликс!
А те, кто тут был в комнате, поддержали острослова общим хохотом…
После этого стал он, Верин, было шептать Машкову, с которым сидел рядом и который с тем Пичугиным дружил почему-то запросто:
–– Ты пойми, он же подонок!
Но тот на такую его строгость – хотя и с пониманием – молчаливо грустнел.
Полновесные юридические предметы – и самые бесшабашные разговоры… – Это наводило его, Верина, на самостоятельные думы…
Уж и под конец, кстати, армии он стал понимать, а с начала учёбы уже прямо и жёстко понял: «органов» по жизни ему, вернее всего, не видать…
Чересчур он прост происхождением, и чересчур он прям характером.
Вот вся и правда.
Посмотришь вокруг… да и почитаешь…
Поэты, композиторы, художники (чем талантливее, тем талантливее) – все умерли, померли в нищете и в долгах, да ещё и, по возрасту, до времени…
Ныне же – все кому не лень кормятся их способностями и трудами!
И все их превозносят и воздвигают им памятники…
А зачем? – Чтоб оправдать своё паразитирование на их именах и на их наследии!
Да ещё и – чтобы подбивать нынешних дураков из талантливых быть столь же, как те образцовые труженики, безмолвными и бескорыстными.
Посмотришь-то вокруг…
Есть ли ему, Верину, хоть бы какая-то исключительная отрада?..
