окончен. Мельхиор вернулся к созерцанию чучела, думая о том, что с возрастом шеф превращается в закоренелого ретрограда и консерватора. Впрочем, приятельство нотариуса с дядей Мелодии доктором Зудиком – тощим адептом вегетарианства, совершенно нетерпимым к вкусной и полезной пище – никого не может довести до добра.
Мельхиор вспомнил, как, сидя у них в столовой прошлой осенью в День Близнецов, доктор Зудик разглагольствовал скрипучим басом: «Вы слыхали, уважаемый Бенедикт, что некие братья Вилем и Освальд Райчики с улицы Ста шагов основали общество воздухоплавания? Подумать только – воздухоплавания! Авантюризм! Якобы эти фантазёры прочитали сочинение другого фантазёра, какого-то Константина Целковика «Дирижаблеводство или поездки по небу и выше» и оно их вдохновило на постройку летательного аппарата. Авантюризм и баловство! Ну что может быть выше неба? А знаете ли вы, уважаемый Бенедикт, что братья Август и Людвик Ломтики проводят у нас в Квакенбурге опыты с каким-то дальневидением? Говорят даже, что эти самые Ломтики придумали передавать изображение на расстояние. Да ещё движущееся! Как вам это понравится? Это ли не подрыв устоев? Нет, в наше время такого баловства не было! Надо сказать, жители Квакенбурга вообще отличаются возмутительным легкомыслием и вольнодумством. Да и не мудрено. Ведь только здесь, в Королевском университете, молодые особы обоего пола учатся вместе. И это в королевском учебном заведении! Куда смотрит его величество?! Я убеждён, уважаемый Бенедикт, всё это баловство идёт от неправильного питания».
Слушая своего приятеля-брюзгу, месьер Мартиниус поддакивал: «Совершенно согласен с вами, уважаемый Эдуард. Куда катится эта страна? Недавно моей племяннице Барабаре родители купили так называемый ногокат – простую доску с колёсиками. Это поистине дьявольское изобретение. Теперь Барабара гоняет на этом гремучем ногокате по всему Зеленграду. А ещё девочка!»
Старики обменивались сочувственными взглядами, однако Мельхиор заметил лукавый огонёк, который светился в голубых глазках нотариуса. «Уж не подсмеивается ли он над доктором?» – мелькнула догадка в голове юноши. С месьером Мартиниусом ни в чём нельзя быть уверенным. Хитрюга, каких поискать.
Снизу послышался шум. Кто-то яростно колотил в дверь особняка. Нотариус опустил газету.
– Сходите, Мельхиор, узнайте, кто к нам пришёл. Хотя сегодня я никого не жду, но, если дело срочное, приму. До обеда есть ещё час. Надеюсь, этого хватит, чтобы помочь нашему неожиданному гостю.
Мельхиор торопливо спустился в прихожую и открыл дверь. На пороге топтался месьер Реофил Кристоф Валентин Деобальд и что-то там ещё Мантия – главный судья Гведской судебной палаты, живущий по соседству. Мельхиор невольно поморщился. Мантия был всем известным голубеводом, и именно он заразил нотариуса страстью к голубям. Сейчас главный судья нетерпеливо подрыгивал на месте, что при его солидной комплекции было делать нелегко. От волнения полное лицо Мантии пошло красными пятнами. В руках он держал клетку, накрытую куском
