я не вижу ни одной собаки.
– О чем ты?
– Ну, кошки, собаки – жмет она плечами – бездомные животные. Они в Нью-Йорке на каждом шагу, я люблю их подкармливать. А здесь совсем ни одного.
И тут понимаю, что это правда.
Конечно, Провинстаун это не Нью-Йорк, но это лишь значит, что здесь бездомных животных должно быть в разы меньше.. но как они смогли добиться, чтобы их совсем не было?
– Наверное, тут просто живут очень ответственные люди – отвечаю – которые осознанно заводят животных и не выбрасывают их на улицу через пару недель.
– Это здорово.
– Ага.
– Хотя жалко. Значит я не смогу никого не прикормить.
– При маме такого не скажи – предупреждаю – у нее волосы выпадут, если она узнает, что ты возилась с бездомными животными.
Гретта смеется:
– Ага, она постоянно талдычит мне про лишаи, бешенство и блох. Я спросила прошлой осенью у мисс Робинсон, нашей училки по биологии, правда ли, что блохи могут переместиться на человека? Ну перебежать, типо муравьев. И она сказала нет. У человека могут быть вши, которых нет у животных. А у животных блохи, которых нет у людей. Я сказала об этом маме, а она заявила, что сути это не меняет, и если не блохи, то всегда остается бешенство и лишай.
– Да – соглашаюсь я едва слышно – у твоей матери вечно что-то остается. Беззаботная жизнь для нее слишком скучна.
Однако, Гретта каким-то образом меня слышит и теперь уже смеется, прикрыв рот ладошкой, словно бы это какая-та запрещенная шутка, над которой не принято смеяться:
– Если мама узнает, что ты так про нее сказал, она очень разозлится.
– Да – равнодушно киваю – но вряд ли кто-то, кому маячит две коробки пончиков, станет меня сдавать.
Наконец, мы оказываемся на крыльце этого магазина. Впрочем, выглядит он несколько лучше, чем я себе представлял. Конечно, не огромный ТЦ с тележками за десятицентовник, но по крайней мере и не ларек, где до сих пор расчет возможен лишь наличными.
Снаружи – это длинное здание а-ля перемычка в центральной библиотеки Дерри. Внутри – вся длина магазина уходит в глубину множеством стеллажей. Это даже несколько обескураживает.
– Ого! – глаза Гретты расширяются – ставлю свою шкуру, что здесь будут даже карамельные пончики.
Морщусь:
– Шкуру? Где ты этого понахваталась?
– Там, где ты ни разу не появлялся – но в этот раз она говорит об этом шуточно, а не враждебно – в моей школе.
И уносится в стеллажи.
Единственное, что заставляет меня уверится в том, что мне не придется потом искать ее среди них добрую четверть часа – так это такая же пустота магазина, как и всех улиц. Кроме кассира за одной из трех касс (остальные не работают) – нет совершенно никого.
Зато эхо хорошее.
В самом крайней случае крикну ее, так и найдемся.
Бросаю краткий взгляд на кассира. Он же, кажется, нас вовсе даже не замечает – если
