думает о ней денно и нощно! Эти разве? От пришедших мыслей Жамин так сжал кулаки, что даже испугался, не лопнет ли кожа отличных дорогих перчаток, и с его колен упали обе бумаги. Он стал их поднимать, и услышал шаги в коридоре за закрытой дверью, и не обратил внимания, но тут же распрямился, потому что в комнату проник запах до того ему знакомый, что он не заметил, как положил списки на табурет и, повинуясь чемуто, что было сильнее его, пошёл к двери, открыл и оказался нос к носу с ротмистром.
– Голубчик, а я за вами! Только списки не забудьте!
Ротмистр выглядел озабоченным, он только что узнал, что большая партия раненых была отправлена в тыловые госпиталя, и в этой партии без ведома ротмистра уехали несколько его осведомителей, на них ротмистр рассчитывал, что они укажут на самострелов и агитаторов.
«Вот, чёрт побери, – думал ротмистр, – надо срочно выяснять, кого куда отправили, а это же сколько бумаг надо перелопатить, а тут ещё в Сигулду придётся ехать!» Он шёл впереди, за ним еле успевал в узком коридоре Жамин. Ротмистр обернулся.
– Вы, прапорщик, срочно возвращайтесь на место, к себе в отряд, наконецто назначен ваш командир, а его, кроме вас, и принять некому!
«Дьявол! – думал про себя Быховский. – Свистопляска какаято! Что я говорю, „принять некому…“ Почему его не направили сначала ко мне, а сразу в отряд…» – злился он. Обе новости ротмистра очень огорчили – и то, что он лишился осведомителей, и то, что начальником отряда по борьбе с дезертирами назначили его племянника, изгнанного, как уже догадался ротмистр, из лейбкирасир его величества, поручика Смолина.
«Опять чтонибудь напаскудил, стервец!»
Жамин следовал за ротмистром и был уверен, что только что мимо коморки, в которой он сидел, прошла Елена Павловна. Он понимал, что это невозможно, что этого не может быть. Она должна быть в Москве, а скорее всего, вернулась в Тверь, домой. Он, когда уезжал после окончания училища, решил, что пока писать не будет, нечего навязываться, а когда станет не прапорщиком, а подпоручиком, а того гляди, и поручиком, тогда и даст о себе знать в настоящей красе. Он следовал за ротмистром и понимал, что через несколько часов будет у себя в расположении, и неизвестно, когда приедет в Ригу, а может… раненым…
Жамин притормозил: «Раненым… а может, даже хорошо! А может… – Он тряхнул головой. – Нет, это не она… Щас скока всяких немцев и жидов фабрикуют духи!..»
– Вы о чём задумались, прапорщик? – бросил ротмистр.
«А куда мы идём?» – невольно спросил себя Жамин, и не смог ответить, а оказалось всё просто: ротмистр вёл его обратно в кабинет к главному врачу.
– Вы список прочитали? – спросил ротмистр и повернулся.
– Прочитал, посмотрел…
– И что увидели?
– А для чего?
– Побеседовать, на предмет
