style="font-size:15px;"> Кудряшка увлекла заторможенных парней за ближайший пустой столик. Чтоб не толкались на входе, как бараны. Впрочем, Пелька их не заметила. Она находилась сейчас на другой волне, полностью погруженная в стихи.
Явного собственного сочинения. Нельзя с таким проникновением зачитывать чужое. Подобные вещи идут исключительно от души.
Песня закончилась. Ресторан потонул в аплодисментах. Один из столиков, за которым сидело четыре широкоплечих парня, словно братья из ларца одинаково одетые в чёрные худи, заливисто засвистел в пальцы.
Нелли отмахнулась им с милой улыбкой. Судя по всему, со многими здешними она была хорошо знакома.
– Ты красотка! – крикнули с другого столика.
– Оценила и приняла к сведению, – поблагодарила она, изображая большим и указательным пальцем "окей".
– Выходи за меня! – крикнул подвыпивший мужик с другого.
– Обсудим это в другой раз.
– Ну, пожалуйста. Ты обещала!
– Э, нет! – строго пригрозила Нелли. – Я такими обещаниями не разбрасываюсь.
– Ну, хоть свидание.
– Думаю, лучше не стоит, – видимо, к подобным беседам она привыкла, потому что не акцентировала на пустой лести внимания, умело лавируя и одаривая вниманием каждого.
Прирождённая артистка.
– Добрый вечер. Что будете заказывать? – к столику, куда уселась рок-группа, подошла молоденькая официантка в тёмном фартучке.
– Три капучино, – за всех ответила Дина.
– И пиво. Тёмное. Не разливное. Просто в стекле, – добавил Матвей, даже не удостоив вниманием девушку, которая, судя по расширившимся зрачкам, узнала звёзд. Он же был целиком и полностью поглощён Пылаевой, которую за эту неделю словно увидел в первый раз.
– Итак, что ещё мне спеть? Есть пожелания? – тем временем советовалась со слушателями Пелька.
Её сияющая улыбка казалась невероятно искренней, однако глаза не горели. Дина права: через напускное веселье отчётливо проступала грусть. Даже не грусть… усталость.
От себя, от жизни, от всего.
И как он сам этого не заметил за пикировками?
Начали накидываться варианты. Ясно. Нелли чередовала: своё с заготовленным заранее репертуаром из хорошо известных треков, под которые несложно подпевать. И под которые лихо плясалось.
Что это? Стеснение? Попытка замаскировать личное среди общего? Бондарев не понаслышке знал, как с непривычки неловко делиться тем, что должно принадлежать только тебе.
Тут работает и страх оказаться осмеянным, и боязнь напортачить, и много чего ещё. Это потом уже втягиваешься, однако первые попытки… самые интимные. Но Пылаева отлично справлялась, тут не поспоришь.
Где-то следующие полчаса всё продолжалось в таком миксованном режиме. Отдыхающие, устав сидеть, принялись покорять танцпол, изображая брачные игры древних племён.
Звенели бокалы, разливая шампанское на недоеденные салаты. Выкрикивались поздравления, у нескольких столиков сегодня отмечались праздники. От мерцающего
