не сон. Все происходило слишком реально. А Лале, его лучшая подруга.. она ведь была в точности как я, когда была подростком! У нее даже маленькая родинка там же, где у меня – чуть ниже ключицы..
Но если это не сон, не совпадение.. то как мы теперешние могли оказаться там, столько веков назад? И как, лишь глянув на картину, я в принципе могла увидеть прошлое, в котором она изображалась?
Это очень похоже на то, что я увидела наши прошлые жизни.. как это объяснилось бы в кино или книге из тех, что любит читать Милли. Но в реальной жизни этого совершенно не может быть, как невозможен Ад и Рай, поскольку любая жизнь – всего лишь биологический, легко и давно объяснимый процесс. Нет души, и прочей этой бредятины – есть лишь набор клеток, генов и так далее. Они превращаются в эмбрион, тот вырастает в человека. А когда биологические процессы подходят в своему логическому завершению – мы умираем, наши останки благополучно разлагаются под землей (или сжигаются при помощи кремации) и на том все кончается.
Ничего иного.
Простая биология за шестой класс.
Но почему тогда она не объясняет мне, что это только что было?
Я на ватных ногах возвращаюсь обратно в комнату, и тут же ловлю на себя взгляд старика. В его глазах мелькают хитрые, заговорщицкие огоньки, будто бы он знает что-то, о чем сильно хочет мне рассказать.
Но в итоге лишь спрашивает:
– Все в порядке?
Я вспоминаю, зачем отходила, и быстро сунув телефон в карман, бормочу что-то несвязное. Мой взгляд вновь падает на картину и ту ее часть, которую я успела освободить от извести.
Этот юноша, что на ней изображен – в том видении его звали Хасаном и он сын султана. Вернее, был им. Его убила молния.
Я хмурюсь:
– Откуда у вас эти картины?
– О, один прекрасный молодой человек передал их музею из своей частной коллекции. Знаете, это удивительно.. музей существует здесь многие годы, но теперь власти решили забрать здание. Дали нам право выкупа, но средств у музея нет, не на что выкупать..
Значит, они переезжают. Точнее, их вынуждают. Тогда это объясняет видок музея.
– ..а тут появляется этот чудесный юноша, словно добрый ангел – уголки губ старика трогает улыбка – говорит, финансами помочь не могу, но вот вам картины, продайте, и деньги ваши. Да, мол, они испорчены, но покупатели все равно найдутся. Ведь писать людей при дворе султана означало верную смерть. Кем бы ни был автор этих картин, он ходил по лезвию ножа и, кажется, стал единственным таким смельчаков за несколько веков.
И кажется, написал эту картину до тех событий, что я увидела, потому что для изображения этого юноши, как минимум, нужно было его присутствие в мире живых.
Но что-то в рассказе старика явно не вяжется.
Не говоря уже о его странно-спокойной реакции на все происходящее, не клеится множество очевидного. Надо же, именно в час нужды, точно по Библии, в его жизни появляется спаситель с редчайшими картинами. И вместо того, чтобы продать их подороже кому-нибудь, он забесплатно на кой-то черт отдает
