жизнь дороже!
Позвал Дашу:
– Меня вызывают в комендатуру. Возьми духи. Если не вернусь, пусть останется память обо мне.
– Ваня, дорогой! Да я, да мне…
Долго мялся на крыльце, не решаясь войти, перекрестился, сплюнул в сторону, и… по плевку дверь открылась.
– Сейчас ровно семь, почему не заходишь? – недовольным командным голосом спросила обер-лейтенант и приказала: – Немедленно заходи.
Иван вынужденно подчинился. Вошёл и остолбенел: в ярко освещенной комнате накрыт стол. На столе бутылки с коричневой жидкостью, отливающей на свету, два прибора с белыми салфетками…. Рядом со столом стоит в почтительной позе солдат, повязанный чистым фартуком. Предупредительно отодвинул стул, приглашая офицера сесть. Обер-лейтенант Адалинда села и показала Ивану на стул напротив:
– Садись, Иван!
Солдат предупредительно отодвинул ему стул; наполнил рюмки.
– Догадываешься, зачем устроила такой роскош-ный стол?
– Понятия не имею, может, соскучилась?
– Да, соскучилась, но это не так уж и важно. Для свидания стол можно и не накрывать, достаточно постели. Причина у меня другая: наши войска подошли вплотную к Москве. В бинокль видят Кремль. Спецгруппу в ближайшее время передислоцируют ближе к Москве, в Волоколамск, на постоянное место пребывания. Наш представитель в конце недели отбывает в командировку для поиска отдельного здания. Мы расширяемся, нам прибавляют обязанностей, число сотрудников увеличивается…
Начинаем привлекать к сотрудничеству гражданских лиц, лояльных к нам. Параллельно занимаемся реализацией плана по открытию фабрики пошива обуви. Пробная партия материала придёт к Новому году. Вызовем тебя, и ты приступишь к организации производства. Видишь, какие у нас грандиозные планы? За их осуществление и выпьем.
Фабрику по изготовлению модной обуви для германских женщин я уже внесла в реестр первоочередных народнохозяйственных производств, открываемых на оккупированной территории. Ты возглавишь техническое производство, я стану твоим патроном. За мной не пропадёшь, прозит!
Что такое прозит, Иван не знает, но, раз рюмка в руке фрау поднята, – это сигнал к опрокидыванию жидкости в рот, что он и сделал.
Обер-лейтенант отпустила солдата. Иван оглянулся: фрау на него не смотрит, занимается дверью, навешивая крючок после ухода солдата. Налил полную рюмку коньяка, хлобыстнул. Чуть посмелел. Взял бутерброд и, немного пожевав, быстро проглотил, – вкусно! Потянулся за куском хлеба с сыром. За этим занятием и застукала его фрау офицерша.
– Сегодня ты останешься у меня на всю ночь: хочу, чтобы у меня осталась память о любви в настоящей русской деревне.
– Мы оставим тебе память, – что умеем, то умеем! – раздухарился Иван от выпитого коньяка. Языком болтает, но в голове мысль трезвая сидит крепко: «Носит пистолет на поясе, как бы не переборщить со словами. Всадит пулю
