одному проволокой, страхуешь.
Подошёл к стоящему у стены с поднятыми руками бородатому. Переложил пистолет в левую руку, схватил за бороду и резко дёрнул вниз, подставляя колено. Бородатый взвыл и упал на пол.
– Этого тоже до трусов, но связать верёвкой, за локти и спереди. Мне нужно, чтобы пальчики его были свободны. Ноги не связывайте.
Когда бородатый был приведён в требуемый вид, Михаил положил в карман найденный на столе карандаш, вытащил у Кондэ из ножен и сунул себе голенище штык-нож, удовлетворённо хмыкнул, найдя огарок свечи. Дверь распахнулась:
– Товарищ капитан, ефрейтор Турыгин…
– Всё в порядке, Турыгин. Подключайся. Возьми у Егора автомат.
Схватив бородатого за шею, он вздёрнул его на ноги и грубо толкнул в сторону двери.
Минут через десять на улице хлопнул выстрел. Кондэ выскочил на крыльцо, соскользнул на землю, перекатился, поднимая автомат.
– Эй, отставить. Это я. – Михаил подошёл к солдату. – Представляешь, пахан-то развязался и бросился на меня.
– Как вы, наверное, товарищ капитан испугались. – Улыбнулся Кондэ.
– И не говори! До сих пор руки трясутся. А-а-а, вот и милиция. Предупреди Турыгина – ни на один вопрос не отвечать, посылать ко мне.
Работа на месте происшествия кипела. Следователь районной прокуратуры, усталая женщина лет сорока, пристала было к Михаилу, но он очень кратко описал ситуацию (узнал… приказал… сделал) и добавил, что ни он, ни его солдаты давать объяснений и показаний не будут, по возвращении в часть он напишет рапорт. Возникнут вопросы – через военную прокуратуру. Его данные? Без вопросов – капитан Уваров, в/ч 86622. И она отстала, у неё, помимо прочего, была обширная доказательственная база.
Он заметил пожилого милицейского майора, который как бы ненароком оказывался подле него. Остальные относились к майору не то чтобы пренебрежительно, но иначе, чем друг к другу. Да и приехал он отдельно, на явно попутной машине. Михаил достал сигарету, похлопал себя по карманам, как бы в поисках зажигалки, и подошёл к майору. Тот с готовностью чиркнул зажигалкой.
– Разрешите представится, Кузьмин Дмитрий Ильич, участковый окрестных мест. А как вас зовут, я знаю. Присядем? – Он указал на деревянную скамейку.
Присели. Было видно, что участковый хочет поговорить о чём-то важном, но не знает, как начать разговор. Наконец он, придав своей простецкой физиономии хитрое выражение, молвил:
– Вот ты, капитан, молодой, а с памятью у тебя плохо. Этот хмырь у тебя не развязывался. Он попросился, эта … по нужде. Вот ты его и развязал. Ну посуди сам, как бы он развязался! Чай, не в кино. И, эта … он не повредился там, пока ты его развязывал? Ручонки там, пальчонки?
Михаил пристально посмотрел в глаза участкового. Тот глядел на него с непонятной надеждой. И Михаил решился.
– Да, Дмитрий Ильич, вспомнил. Как ты говорил, так и было. Но я кому-то другое говорил. А насчёт повреждений всё цело, и ручонки, и пальчонки. А также ушонки и мошонка.
– Что другое кому говорил, не думай. Вон у них сколько
