вопрос прозвучал глупо, по мнению Джона.
– Кровь решает, мы служим. Отступничество тяжкое преступление, как для кровослужителей, так и для остальных людей. Кровь выбирает путь для Жизни, но не для людей, – спокойно ответил он, но в голосе чувствовались нотки заинтересованности темой.
– Отступничество тяжкое преступление – Вы правы, но скажите это пойманным преступникам, и они ответят, что преступники мы! Мы принуждаем и калечим судьбы.
Он остановился и посмотрел на неё. По обе стороны от аккуратного вздернутого носика располагались большие голубые глаза, а морщинки только начали заполнять лицо, и были почти незаметны, если не вглядываться. Глаза блестели, а рот улыбался.
– Мы давно не стая или племя. Человечество огромно и такая важная вещь, как деторождение, теперь не может быть отдана во власть чувств и инстинктов.
Она быстро ответила:
– Это ясно и пятилетнему ребёнку, но иногда так охота отдаться во власть чувств и инстинктов, – глаза горели, желая удовлетворения низменных (это для кого как) потребностей.
– А почему нельзя сказать напрямую? – также сухо спросил Джон.
– Так неинтересно, – Мира направилась дальше, а Джон сделал два больших шага, чтобы поравняться с ней. – Завтра ночью?
– Как Вам будет удобно.
– Вы неправильно относитесь к этому – будто Вам не нравиться?
– Вы неправильно трактуете моё поведение, – улыбнулся Джон, что случалось нечасто.
– Осторожнее с улыбкой, мастер Рендел – Линия Крови пойдёт в неправильном направлении, – Мира была остра на язык, но ему это нравилось.
– Вы мой судья и Вам решать мою судьбу.
– Это я уже поняла. У меня или у Вас?
– У Вас. Ваше окно смотрит на Здание Крови, и мне легче примериться с судьбой.
– Кто-то начал шутить. Как же тяжело приводить Вас в чувства после работы.
Темнота заполняла третий этаж жилища наблюдающих. Джон неспешна шёл по коридору. Лампы постепенно загорались перед ним, а сзади тухли. На чёрных дверях блестели золотом таблички с номерами комнат. Сто четыре, сто пять, сто шесть, и он остановился у сто седьмой. Лампа впереди загорелась, а сзади погасла. Запахи отсутствовали, как и звуки. Джон стоял, не шевелясь, будто раздумывая, стоит или нет заходить. Уйти он не мог. Его служба рекомендовала удовлетворять такие просьбы противоположного пола, как и просьбы о помощи и поддержке. Но он стал бояться этой связи. Они с Мирой попали в послушники в одном возрасте и в одно время. Сразу же девушка начала оказывать ему знаки внимания, но Джон решил отдать себя службе и считал, что половая связь лишь отдалит его от долга. Мира поначалу лишь намекала, надеясь на его смелость, а через десять лет решилась действовать, заставив Джона удовлетворить себя. После этого её уже было не остановить и два раза в месяц ему, как ни странно, приходилось делить с этой красивой, даже очень женщиной кровать. Правда,
