волна мурашек.
Бережно, оберегая находку от внешнего мира, он завернул ее обратно, в грязный сырой платок, и замуровал на дне неприметного сундука, под комом из грубых ряс и разносортного тряпья.
По следам своих теней, или Что скрывают Блейки
Морозец медленно пробирал до костей, оставляя на коже незримые следы тысячи иголок.
Пытаясь вырваться из дремы, Джим-Джим широко распахнул глаза: снаружи по-прежнему лил дождь, окна, овеянные стужей, были затянуты тонкой наледью.
Комната казалась Джиму опустошенной, а он сам будто и не лежал в своей кроватке – он ступал аккурат меж мирами. В тени дома, под каждой дощечкой, в каждом углу, роились безликие голоса, затаившись в ожидании своего часа. От каждого бессознательного взгляда, каждого безликого движения могла решиться дальнейшая судьба: дурманящее бодрствованье или же мертвенный, безвозвратный сон.
Тепло волнами ласкало темечко посапывающего мальчика. Распространяясь медленными робкими прибоями по всему телу и не прекращаясь до тех пор, пока не настигнет маленьких оттаявших пальчиков на ногах, оно защищало Джима от заведенного тенью кинжала.
Джиму виделись нежные мамины руки, вспоминая которые, он почувствовал сильный спасательный жар, исходящий глубоко изнутри – из недр грудной клетки.
Такое тепло способно подарить жизнь, вернуть то, что было безнадежно разбито, вывести за руку из нещадных пучин, разверзнувшихся под ногами в пустынях, топях, морском омуте и даже в собственном сознании…
Потерев слабыми кулачками слипшиеся от сна глаза и пропуская мимо все на свете, не замечая ни жуткого холода, ни синеющих стекол, Джим сполз с кровати и плавно, будто с завязанными глазами, побрел по канату, который натянула для него невидимая рука любящей матери.
Когда Джим проходил единственное в доме зеркало, ему на секунду почудилось, будто прошел вовсе не он, а лишь его худая тень.
Но вместо того, чтобы убежать и спрятаться, он вернулся к зеркалу и стал упорно всматриваться в свое отражение: маленькое худое тельце, покрытое хлопковой тканью, выступающие ключицы и круглое личико, усеянное ссадинами. На карие глаза будто дикими вьюнами падали невесомые локоны, такие пушистые, молочно-кремового цвета.
Он источал запах сна и топленого молока. Вот забава для родителей – отгадать причину такого аромата.
Заглянув отражению в глаза, Джим зажмурился и, стоя на одной ноге, попытался повторить упражнение из гимнастики цигун[9].
Работа с «ци» уравновешивала малыша Джима и щедро наполняла энергией. В медитации он будто слышал ее зов: она сама подсказывала, в каком уголке сознания сокрыта, завалена отрицательной энергией. Ему стоило только внимательно поискать.
Эту ценную практику, впрочем, как и все остальные знания, Джим познал на Центральном рынке. Он узнал о медитациях от одного удивительно проницательного вайшьи, покинувшего Черапунджи два торговых сезона назад.
После
Гимнастика цигун – древняя китайская система, включающая в себя физическую, дыхательную гимнастику, а также медитативные практики.
