что перебрался на постоянное житьё в Олину комнату и обитал теперь в большом дубовом шкафу, зорко наблюдал за происходящим, давая всему свои бескомпромиссные объяснения:
– Да и как етот Куська, смирёный да пужливый, может противостоять такой здоровенной коровяке – Андревне. Собачонок-то капелюшечный совсем! Дык ещё и дворово́й его невзлюбил, вот и гнобит, вон – весь бок повыдергал! Как пить дать – его работа.
– Ермошенька, что ещё за дворово́й? И за что он нашего Куську мучает? – обеспокоилась вязаная кукла Ва́рюшка.
– Знамо дело за что, за то что собачонок белой масти, а ето ужо дело известное: не терпят дворовые беляков на своёй вотчине. Теперь изведёт животину, анахфема!
– Ой, да что ж это такое! – запричитала кукла Ва́рюшка и в ужасе закрыла вязаными руками круглые глаза-пуговицы.
Оля взяла подружку на руки и прижала к себе, пытаясь успокоить:
– А это точно, Ермоша?
– Да чё тут гадать, уж веками проверено: ежели дворовой не залюбил – всё, считай, пропала животина. Хошь лошадь белая, хошь корова, хошь даже кот – будет издеваться, обижать, пока до смёртушки не доведёт. Ну вот не терпит беляков, и всё тут. Хотите, сегодня ночью проверим. В засаду пойдём.
– Ермоша, а кто это такой – дворово́й?
– Да обалдуй один… смотрителем нашего подворья приставлен.
Засада
Глава вторая, в которой друзья заключают сделку с дворовым Чураем Калиткиным, который не желает быть товарищем…
Оля с Ва́рюшкой уже видели десятый сон, когда их стал бесцеремонно будить шумливый Ермошка:
– Просыпайтесь, сонные тетери, а то всё добро провороните! В дозор пора!
Выйти из дому не застигнутыми бабушкой оказалось не так-то просто – в ночной тишине половицы скрипели особенно громко, и друзья решили лезть в окно. Но оконные створки не поддавались, и открыть их удалось только с помощью волшебных чар. Ермошка прищёлкнул пальцами, и упрямый старый дом нехотя подчинился хозяину, пропуская заговорщиков в тёмный ночной двор. Под окном лежали старые доски, поэтому Оле не пришлось прыгать в пугающую темноту. Крепко прижимая к себе куклу, она двигалась почти наугад, еле поспевая за торопливым топотом домовёнка.
Засев в высокую траву у сарая, друзья наблюдали, как тихо и мирно дремлет в своей будке щенок. Казалось, прошла уже целая вечность, а ничего сверхъестественного не происходило. Где-то топилась банька, окуривая округу ароматным дымком. Ласковым тёплым светом мерцали окна домов, за их стенами журчали приглушённые звуки телевизоров. Лишь две неугомонные собаки вяло переругивались на какой-то дальней улице.
Именно теперь, в наступившей сумеречной дремоте, стала очень ощутима непохожесть их местечка на весь окружающий мир. Действительно, этот странный островок почти настоящей деревни, прозванный в народе посёлком Отселу́ха,
