укоризненно выдохнул Иван Кузьмич, – ты ведь и сам, поди, все знаешь? Ведь не дурак же ты, Михаил Яковлевич? Только, что- то в иной раз я тебя вроде и не пойму никак! То ли ты шутишь ты, то ли притворяешься. Знаешь ведь, что чинить инструмент надо загодя, до пасхи! А срок пришел – так ты и в ус не дуешь! – фабрикант рассерженно выдохнул, понимая, что сотрясает воздух пустыми словами. Он знал, что Бармасов, хоть, и слушает его внимательно и во всем, вроде как соглашается, но подчиняясь какому-то своему внутреннему крестьянскому смыслу, многие хозяйские указания переиначивает. Выполняет не так, как хотелось Ухтомцеву. Что-то добавляет в поручения, а что – то не делает вовсе, руководствуясь собственными мужицкими представлениями о ведении хозяйства. Сейчас же, особенно были причины ругать «нерасторопного» управляющего.
Неделю назад Ухтомцев в первый раз заглянул в плотницкую в полной уверенности, что в его хозяйстве все к севу уже готово, и идет как должно. Однако, неожиданно для себя, обнаружил погнутый и сломанный инструмент, сваленный в кучу и требующий ремонта, а кое-где и замены! Фабрикант вызвал Бармасова и велел, чтобы тот принял меры.
Вчера под вечер Иван Кузьмич опять заглянул в плотницкую и увидел перед собой все ту же неприглядную картину: не разобранный инструмент все также сиротливо лежал в углу сарая, являя своим видом хозяину немой укор. А это был уже совсем перебор со стороны Бармасова – не исполнять поручения хозяина.
– Я тебе в феврале с приказчиком письмо передал? И просил сообщить, что еще надобно привезти в хозяйство к посевной? И про сеялки написал, чтобы ты позаботился. А ты мне тогда и не ответил. Привозил тебе Савельич мое письмо или нет? – прозвенел металлической нотой хозяйский голос.
– А-то, как же не привозил, Иван Кузьмич! Привозил-с. Но вы, уж, меня извиняйте, сделайте милость! Каюсь, припозднились мы нынче с инструментом-то! – стал оправдываться Бармасов, – ох, беда! То одно дело полезет, то другое вылезет. Еще плотник энтот! Дери его, почем, зря за ногу! По селу ходит, заказы под себя делает. Сами знаете, как у нас на селе бывает. То один хозяин позовет, то другой.
– Ну, знаю. Мне что с того? Для меня и постараться можно! Сам-то ты у кого служишь? У меня! Ты хоть и волостной староста, а только наперед о моей, хозяйской выгоде должен заботиться.
Заметив, что Бармасов открыл, было, рот, чтобы объясниться, строго осек:
– Даже рта передо мной не моги разевать, чтобы оправдаться! Слушать не стану! Говори по делу! – Брови хозяина нахмурились, взгляд стал тяжелым.
– А плотник сегодня уже их чинит! – радостно воскликнул Бармасов в ответ, стараясь не встречаться взглядом с тяжелым хозяйским взором, – сам проверял! Вот, ей, богу! Не вру! Ремонтирует, дери его за ногу! – при этих словах он богобоязненно перекрестился и поднял глаза кверху, – я к нему еще с утречка как забежал, так все и проверил! И пригрозил шельмецу строго-настрого, что ежели, к завтрашнему дню не справит инструменту, то – все! Под расчет пойдет! На вылет! Так что не извольте сомневаться, Иван
