в наши корабли. В нарушение правил, которые регламентировали использование только игрушечных наземные катапульты. Катапульты били недалеко, а потому нужны были нестандартные решения.
У Шегеры решением стали камни. Я придумал другое.
Моя гениальная голова выдавала эти решения, основанные на прежнем «бомберском» опыте. Старые добрые карбидные бомбы я превращал в мощные морские мины.
Схема проста. Резал пластиковый шар. В него укладывал куски карбида. Сверху – вода в пластиковом пакете. В шаре делал отверстия и закреплял большие швейные иглы. Мина готова!
Шар плавает и ждёт, когда в иглы ударится вражеский парусник.
И крындец! Игла протыкает пакет, вода устремляется на страшный карбид. Страшный взрыв!
Это всё – днём. Ночью мы путешествовали по Алупке в поисках острых ощущений и ярких приключений.
Конечно, бродили мы и днём. Особенно тогда, когда поспевал сочный фиолетовый тутовник.
На самом краю обрыва, почти над морской пучиной, мы нашли громадное дерево тутошки с огромными чёрно-фиолетовыми плодами.
Восседая на толстенных развесистых ветвях, мы обжирались сладким сочным лакомством, поглядывая на сверкающее далеко внизу синее ласковое море.
Затем наступал черед инжира. Росли эти чудные фиговые деревья прямо на улицах. Чудо чудное! Как не влезть под большущие листья этого райского древа и не обожраться сладких карамельных фиг?!
Обжираясь, живо представлял себя Адамом в Райском саду. И мечтал, пока Создатель не вернул меня на грешную землю.
Удар был такой силы, что мгновенно отбросил от фигового древа.
«Чё это было?» – почёсывая ушибленную руку, раздумывал я.
Вглядевшись в крону, разглядел там электрические провода.
Вот такое райское наслаждение!
По осени нашлась нам и работёнка.
Одна бабулька попросила залезть на оливковые деревья, вольно растущие на каменистом склоне, и собрать чёрные сочные маслянистые плоды.
Мечту старушки исполнили быстро. Однако так и не поняли, чего такого нашла она в сильно-сильно солёных горьких оливах.
Кроме обжираловки и работы, мы часто бродили вдоль узких кривых улочек Алупки. Ну а Воронцовский прекрасный дворец оседлали весьма основательно. Крыша этого чудного дворца с множеством башенок и фигурок была для нас полигоном для пряток и просто побегушек.
Ну и добегались!
Как-то я с братом Романом и другом Лёхой сидели на крыше третьего этажа дворца и вели степенную беседу.
Брат старше меня на два года, и учился в другом месте Алупки, в санаторном интернате.
По крыше мы не бегали, потому как брат мой был откровенным флегматиком и юным художником.
Какая ему, будущему интеллигенту, беготня!
Мы никого не трогали, никому не мешали.
– Эй, шулупень! Подь сюды! – окликнули нас снизу, с крыши соседнего второго этажа.
Четверо взрослых
