как температура моего тела снижается на пару градусов.
Хочу выйти на свежий воздух, хочу пойти домой. Не хочу, чтобы Гжесь втягивал меня в свои дела. Не хочу его дел. Не хочу дел Зыборка.
– Наверняка пара таких нашлась бы. Люди и правда рассердились на тебя, в натуре, – отзывается Рымек.
– Так позови их сюда, – отвечаю я ему, а вернее, это делает кто-то вместо меня. – Так позови их, я ведь – здесь.
Они смотрят на меня некоторое время, словно не поняв, что я говорю.
– Кого позвать? – спрашивает Лукаш.
Девушка возвращается из кухни. Садится, где сидела.
– Ничего нету, – отвечает. – Не знаю, где он.
– Спокуха, – говорит Рымек. – Спокуха. Все путем.
– Ну, раз нет бигоса, сходим-ка мы в «Андеграунд», – говорит Гжесь и встает. Я тоже. Иду в сторону коридора.
– Да мне, если честно, все равно, я этого даже не читал, только фильм видел, как и Лукаш, но кто-то – наверняка помнит, – говорит Рымек и тоже встает.
– Если увидишь эту дуру, то скажи ей, чтобы возвращалась, – Лукаш тупо пялится на то место, где я минуту назад сидел.
– А позвонить? – спрашивает Гжесь.
– Типа мне этой пиздёхе звонить? – отвечает Лукаш.
– Кто-то точно помнит, – повторяет Рымек. Его тон говорит, что повторяет он это лишь ради самого повторения, он уже забыл, о чем речь.
Мы выходим на улицу. Воздух резкий, но все равно как будто из клея, я двигаюсь медленно и тяжело, мне кажется, будто хожу по колени в воде.
– Что они курят? – спрашиваю Гжеся.
– Да он просто дурака валял. Поехали в «Андеграунд», – говорит он.
– Я иду домой, – отвечаю.
– Сука, ну когда мы в последний раз проводили время вместе? – спрашивает он меня. – Вот так просто?
Я опираюсь на машину. Смотрю на него. Чувствую, как поднимается ветер. Это хорошо. Выдует из меня все это свинство.
– Давным-давно, – отвечаю я.
– Давным-давно, – повторяет он и добавляет: – Пошли. Не выделывайся.
У меня нет сил ему отказать. У меня нет сил лежать рядом со своей женой в чужом месте и представлять, как ей вставляет старый, богатый чувак, который, непонятно отчего, в моем воображении имеет лицо Косинского. Я сажусь в машину. Знаю, что больше мне ничего не сделать. Знаю, что выхода – нет.
– А ты бы меня отхреначил? – спрашиваю я. – За ту книжку?
– Я ее не помню, – отвечает он и заводит машину.
– Не помнишь?
Гжесь останавливается неподалеку от двухэтажного дома, в пяти шагах от ратушной площади. Под домом толпятся какие-то люди, на втором этаже – огни, на улицу вылетает глухой ритм дэнс-музыки. Когда мы останавливаемся, кто-то сразу же паркуется рядом, с визгом давя на тормоза. Гжесь оборачивается, глядя, кто это. Когда узнает машину, кивает. Я даю ему на глоток пива.
– Ты знаешь, зачем я это сделал. Знаешь, что случилось, – говорю я, и вдруг на меня опускается тень
