Кроме того – совесть наконец-то была чиста не вопреки обстоятельствам и благодаря постоянным усилиям не замараться, а по-настоящему. Об этом во времена работы на главный партийный рупор[2] Харькова приходилось только мечтать…
Приятным бонусом нынешнего положения были люди. Как оказалось, ореол неблагонадежного гражданина помогает тщательно отфильтровать круг общения. Отпали подхалимы и лицемеры, появились интересные собеседники, которых ранее отпугивал статус Морского. Те, с кем раньше приходилось, пересиливая себя, общаться по долгу службы, сейчас, едва завидев Морского сами переходили на другую сторону улицы, А те, с кем раньше и хотел бы обняться, да нельзя было, – искали встреч и выражали поддержку. Не все конечно, но…
– Смотри, смотри, – вдруг, не особо скрываясь, громко зашептал кто-то в конце очереди, отвлекая Морского от раздумий. – Вот этот, в шляпе! Точно говорю: он! Мордкович его настоящая фамилия, а никакой не Морской. Он у нас в институте журналистики на научной сессии доклад про довоенные рецензии читал. Я как узнала потом из газет, каким подлецом оказался, аж за сердце схватилась. Это же моя Люська его к нам звала выступить! Как бы чего не вышло! Но обошлось. Мы-то тут при чем? Редактор «Красного знамени» пусть угрызается, что таким либералом оказался недальнозорким. В такой должности, а пригрел на груди буржуазного националиста!
Морскому стало любопытно, кто это так распинается.
– Прошу прощения, – обернулся он и кивнул в знак приветствия. – С «националистом» явный перебор. – Шептавший оказался миловидной гражданкой, запеленатой на матрешечий манер мощным клетчатым платком, покрывающим одновременно и плечи, и шею, и голову. Морской ее не знал, но все-таки продолжил: – Непростительный перебор для представителя института журналистики. «Люська», как вы изволили выразиться, а как по мне, так все-таки заведующая Людмила Ивановна, вашего поверхностного знакомства с терминологией не одобрила бы.
«Матрешка» в изумлении замерла с открытом ртом. Она, конечно, понимала, что Морской все слышал, но удивилась, что он вступил в разговор. Так не ожидают ответного удара от трибуны, по которой стучат кулаком в запале горячего выступления, поддерживаемого всеобщим одобрением зала.
Морской тем временем невозмутимо гнул свое, подсказывая с любезной улыбкой:
– Нынче говорят не «националист», а «космополит». Вообще-то это два противоположных понятия, вы в курсе?
– Какая разница! – фыркнула гражданка и, резко схватив за руку своего немного смутившегося спутника, оттащила его в соседнюю очередь.
Морскому оставалось лишь жалеть, что столь сознательные элементы общества оказались в очереди позади, а не впереди него. Среди отделяющих его от кассы людей проявила бдительность только уборщица, недовольно вырвавшая свой платок из рук все еще чихающего студента и умчавшаяся от греха подальше вместе с метлой и облаком пыли, которое развела вокруг
Газета «Красное знамя» (издавалась с 1938 года) – вещательный орган Харьковского обкома КПУ.
