часов разбора ошибок по работе на секции у меня устали даже уши.
– Свободны, – отпустил нас Михаил.
Но мы знали, что никто нас не отпустит в комнаты, пока не приберем на кухне.
Поздно ночью, добравшись до спальни, все не сговариваясь просто рухнули в кровати без душа. Кроме меня.
Я с облегчением уединилась, сделала все свои женские дела и переоделась в мужскую пижаму.
Выключила свет, вышла из общей ванной комнаты и чуть не вскрикнула. Точнее, я бы вскрикнула, но он зажал мне рот рукой, втолкнул обратно в темную ванную и прижался к губам в голодном поцелуе.
Костя?
А я думала, он мне друг!
Но сейчас, когда Костя всасывался мои губы и мял пальцами зад – я уже не была так уверена.
Значит, раскусил… И что потребует взамен? Спать с ним?
Но я не могу! Не буду.
Я оттолкнула Костю. Тот понял, отступил, поднял руки вверх.
– Прости. Хотел узнать, все ли у тебя в порядке и…
– И? – напряженно переспросила я, нервно дожидаясь ответа.
– Решил в омут с головой. Можно долго ходить вокруг да около, а потом жалеть упущенное время. Понимаешь?
Я мотнула головой. Нет, я его не понимала.
– Хочешь выпить? Пойдем посидим на кухне? Там нам никто не помешает. Поговорим спокойно.
Я слишком устала, но Костя мой единственный друг на кухне. И мне совсем не нужна огласка. Конечно, я согласилась и устало поплелась за ним на общую кухню.
Мы даже свет не включали, довольствовались подсветкой холодильника-витрины, из которого и достали по банке пива.
– Я задам тебе только один вопрос, – глухо произнес Костя, а я напряглась.
Какой вопрос он может мне задать? Зачем я обманываю Заславского? Почему я просочилась в мужскую команду, а не в розовую?
– Ты знаешь, что такое быть не таким, как все?
От глубокого философского вопроса я надолго присосалась к горлышку бутылки с пивом.
О да, я очень хорошо знаю, что такое выделяться в обществе. Но что от меня хотел услышать Костя?
Он внимательно следил, как я цежу пиво, пытаясь сообразить, что ему ответить. Понимающе ухмыльнулся.
– Дан, я понимаю твои чувства. Никто тебя не поймет лучше, чем я.
– Правда?
Я пока не поняла, чем мне придется расплачиваться за это понимание. Сидела, слушала и мечтала скорее добраться до кровати.
– За свои двадцать восемь лет я понял только одно, – продолжил Костя. – Надо принимать себя таким, какой ты есть. Даже если это никому не нравится. Даже если это считают противоестественным.
– О, это я понимаю! – я закивала, наконец-то в состоянии поддержать беседу. – Ты не представляешь, через какие препятствия пришлось пройти, чтобы поступить в кулинарное училище. Мамка была категорически против! Хотела в экономический запихнуть.
Костя
